ГЛАВА VII
СТАНОВЛЕНИЕ В ГУЩЕ ПАРТИЙНЫХ ДЕЛ
В начале 1977 года я был приглашен в Смольный и получил предложение перейти на должность инструктора отдела организационно-партийной работы Ленинградского горкома КПСС.
Все помыслы мои в тот момент и, пожалуй, перспективы были связаны с полюбившимся Петроградским районом, где началось мое формирование как партийного работника. Но выяснилось, что горком и ранее не раз уже интересовался мною. Тогда у руководства райкома находились убедительные доводы в пользу продолжения моей работы в районе. Теперь надо было соглашаться. Так состоялось мое возвращение в Смольный. Уже на другом уровне.
Курировать мне поручили партийные организации Октябрьского района, а также вопросы партийного руководства местными Советами народных депутатов, в том числе работу Ленгорисполкома, который возглавлял тогда Лев Николаевич Зайков. Я с интересом начал осваивать новое направление работы, но вскоре был вызван на беседу с заместителем заведующего отделом организационно-партийной работы обкома партии А. Н. Сушковым. От имени руководства обкома он предложил мне поступать на учебу в одно из высших учебных заведений Комитета государственной безопасности СССР. При этом предполагалась последующая служба на руководящих должностях в структуре комитета.
Положение было сложным. С одной стороны, дела в горкоме у меня шли неплохо. И для семьи требовалась стабильность: мы с женой ожидали рождения второго ребенка. С другой стороны, с детских лет я положительно относился к военной службе. Никогда не дрожал, когда приходили повестки из военкомата. Более того, имел желание отслужить положенные два года после окончания вуза, и только руководство горкома комсомола в свое время в корне пресекло эти помыслы.
Определенно радовало одно обстоятельство: такое же предложение получил мой друг Владимир Александрович Ефимов, уже работавший тогда в обкоме партии. Мы полностью осознавали всю меру ответственности за принятие положительного решения. Провели не один круглый стол по этому вопросу вместе с третьим нашим товарищем Владимиром Федоровичем Хоменчуком, который имел опыт службы в органах госбезопасности. И все же, несмотря на понимание острой необходимости заботы о семьях (у Ефимова сыну исполнился только один год), нами было принято решение о поездке на учебу в Москву.
Рано утром 11 августа 1977 года я возвратился домой в Кузьмолово после прохождения в Москве комиссии в связи с зачислением на учебу. Теща моя, Анна Гавриловна, с большим волнением сообщила мне, что жену час назад «скорая» увезла в роддом. В какой — неизвестно. Быстро наведя справки, выяснил, что она попала в больницу 1-го Медицинского института, очень близкого мне по прошлой работе в Петроградском районе. Чтобы узнать о судьбе супруги, пришлось «использовать служебное положение» — потревожить секретаря парткома института Георгия Васильевича Никитина. Он сообщил о рождении в нашей семье дочурки, имя которой было давно определено: Катя — в честь моей мамы.
А через две недели наши семьи провожали нас с Владимиром Александровичем в столицу.
Провожали с большой тревогой за будущее и, как казалось, навсегда из Ленинграда. По той ограниченной информации, которая имелась, в Питер мы не должны были возвращаться. Да и в Москве нам предстояло пробыть всего три-четыре года... Однако обстоятельства сложились так, что я — через год, а Ефимов — через два вновь вернулись в Ленинград.
Период московской учебы стал для меня временем серьезных испытаний, большой физической и психологической нагрузки, полезной работы над собой. Было трудно, но твердо могу сказать, прошел его по-честному. Спасибо Володе за его твердое плечо — оно всегда было рядом. За год я освоил такой объем информации в политической и исторической областях знаний, о практической деятельности «системы», который помогает мне в жизни и работе постоянно.
Но труднее всего, конечно, было жене с совсем маленькой Катей и часто хворавшим Игорем. Мы постоянно созванивались и переписывались:
Я знаю, ты всегда ждала
Разговора с родным Питером.
И связь устойчивой была,
Да только письма — нервным бисером.
Поэтому по возвращении первые самые важные слова были обращены к супруге:
Я изучал, как Сталин бил Зиновьева,
И французский долбил, долбил,
Но тебя, дорогая Георгиевна,
Ни на час в Москве не забыл.
Ты была со мной на той трудной практике,
Ты стояла всегда в глазах
В ситцевом старом халатике
С новорожденной дочуркой в руках.
В Ленинграде я вновь был направлен инструктором в отдел организационно-партийной работы горкома КПСС. Теперь в моем кураторстве были партийные организации двух крупных промышленных районов города: Калининского и Красногвардейского. Во взаимоотношениях с коллегами и активом чувствовал себя после Москвы значительно увереннее.
Существенно легче набирал важные для самоутверждения каждого сотрудника горкома баллы посещаемости партсобраний, заседаний бюро и пленумов райкомов партии, парткомов и партбюро предприятий и организаций. При каждом визите в «низы» для меня стало правилом предварительно побывать в трудовом коллективе, ощутить его настроение. И обязательно выступить перед коммунистами, довести до них официальную точку зрения по текущему моменту, высказать рекомендации. Все это входило в систему оценки и стимулирования деятельности работника горкома, которую ввел его первый секретарь Борис Иванович Аристов.
На конференции Красногвардейской районной организации КПСС.
В центре — секретарь Ленинградского горкома партии В. И. Пименов. В последнем ряду стоят (справа налево): О. П. Аксенов (третий), В. Г. Зубарев (пятый). 1980 г.
Теперь мне уже самому приходилось контролировать в районах решение вопросов приема в КПСС и требовать выполнения тех самых «процентов» на этом участке работы. Делать это я старался в меру возможностей, с учетом своего опыта и имевших место фактов механического подхода к приему новых членов партии.
Вообще, элементы «заорганизованности» во многих благих делах партийных комитетов были видны уже тогда, как говорится, невооруженным глазом. Тяжело, например, смотрелись мероприятия с проведением встреч с кандидатами в депутаты Верховных Советов СССР и РСФСР из числа членов Политбюро ЦК КПСС, средний возраст которых к 1980 году перевалил далеко за 70 лет. Искусственно, часто случайными, но надежными людьми заполнялись залы (лишь бы не было свободных мест!). Штатными ораторами бодро и бездумно зачитывались подготовленные в стенах Смольного или в райкомах одобрительные тексты. Создавалась видимость обстановки единодушия и бурной поддержки кандидатов. Специально выделенные и рассаженные в залах группы «хлопальщиков» имитировали аплодисменты в нужных местах выступлений. Они, кстати, иногда ошибались и попадали в еще более глупое положение, отчего становилось совсем неудобно за все происходящее перед рядовыми коммунистами.
В связи с выборами в высшие органы государственной вла- сти все трудовые коллективы должны были вставать на трудовую вахту с принятием дополнительных социалистических обязательств. В начале 1980 года эта вахта совпала с ленинской трудовой вахтой, посвященной 110-й годовщине со дня рождения В. И. Ленина. А это сопровождалось обещаниями еще более высоких производственных достижений. Что отдавало явным формализмом.
Помнится встреча, которая проводилась в цехе одного из крупнейших промышленных предприятий Калининского района, где шла подготовка к выдвижению кандидата в депутаты от этого коллектива. Моя коллега из идеологического отдела горкома, выяснив у известного станочника, Героя Социалистического Труда, что он успешно стоит на ленинской трудовой вахте, спросила его: «А на вахту в честь выборов в Верховный Совет СССР Вы встали?» Знаменитый рабочий в замасленном комбинезоне молча взглянул на сотрудницу Смольного, не спеша, широко расставил ноги, склонил голову и без лишних слов ответил: «Могу я в таком положении работать на станке?» Вопросов к нему больше не последовало.
Партийные организации трудовых коллективов подчас брали на себя несвойственные им функции. По сути, подменяли деятельность хозяйственных руководителей, профессиональных союзов. Тем самым эксплуатировали авторитет партии и, бывало, подрывали его. Однажды я принимал участие в заседании бюро парткома объединения «Ленинградский металлический завод» по вопросу развития социалистического соревнования. На заседание было приглашено около сотни активистов — так называемые «четырехугольники» цехов (начальник, парторг, профорг и комсорг) предприятия. Члены бюро парткома (их всего-то было человек семь) сели в президиум и начали раздавать «слонов» присутствующим в зале, но встретили такое жесткое сопротивление (в том числе — беспартийных), что не смогли завершить рассмотрение вопроса и закрыли заседание безрезультатно.
Для меня самого это событие стало большим уроком, из которого сделал два важных вывода. Во-первых, не должно количество лиц, приглашенных на заседание того или иного коллегиального органа, в 10—15 раз превышать число присутствующих членов этого органа. Задачей тех семи членов парткома было «взять свои головы в руки» и выработать пути решения проблемы соцсоревнования. Определиться с ролью в нем коммунистов. Если этого мало — пригласить для совета специалистов. А вот принятое решение довести до тех самых «четырехугольников», большинство из которых состояло в партии. Здесь же получилось плохо подготовленное действо. Спектакль, проваленный актерами, не выучившими свою роль.
Во-вторых, когда на заседание вносится острый вопрос (так было в нашем случае), целесообразно спросить за имеющиеся недостатки с конкретного коммуниста-руководителя, заслушав его отчет.
Но в чем всегда сохранялась четкая система в деятельности партийных комитетов, так это в работе с кадрами. Имела место глубоко продуманная последовательность движения ответственных работников партийного аппарата по служебной лестнице. Она базировалась на создании резерва на выдвижение кадров, на проверке его деловых и личных качеств в конкретных поручениях; на практике подготовки и переподготовки функционеров в высших учебных заведениях КПСС.
Не так давно на крупном городском мероприятии ко мне подошел глава администрации одного из ведущих районов города, имевший в советское время опыт работы в комсомольском и партийном аппарате. Он с теплотой отозвался о моих с ним собеседованиях при назначении его инструктором, а затем и заведующим отделом райкома партии в период моего курирования этого района в горкоме. Речь шла о существовавшей тогда практике системного «ведения» молодых выдвиженцев по схеме «от простого к сложному». Она сопровождалась постановкой конкретных задач и выдачей рекомендаций по будущей работе на основе объективного взгляда на деятельность «аппаратчика» в течение продолжительного времени. Такая практика, по мнению моего собеседника, является актуальной и полезной даже с позиций сегодняшнего дня.
Это я и сам испытал на собственном опыте, пройдя в течение двадцати лет все основные ступеньки роста от инструктора горкома комсомола, инструктора райкома партии до заведующего отделом обкома КПСС.
