Л.И. Барков: Преследование населения на территории Эстонии по расовым мотивам эстонскими националистами в годы Великой Отечественной войны
Уголовно-правовая теория и практика вполне определенно установили, что уничтожение людей по национальным и расовым признакам есть преступление против человечности. Более того, уничтожение населения по расовым мотивам является основным действием, которым вообще выражаются эти преступления. Идеологической основой всех преступлений против человечества явилась расовая теория, провозглашавшая право арийцев господствовать над другими народами и применять для удержания их в повиновении любые средства, вплоть до физического уничтожения.
В фашистской Германии были созданы институты для изучения расы и обозначения места народов в иерархии рас. Евреи и цыгане очутились на самой низкой ступени и подлежали первоочередному уничтожению. По отношению к неарийцам расисты создали понятие «подчеловек» (Untermensch), куда они отнесли также и все славянские народы. Фашистская клика подготовила директиву от 13 мая 1941 года под названием «О применении военной подсудности в районе Барбаросса». Эта директива предусматривала массовые уничтожения советского населения, отнесенного гитлеровцами к «неполноценной расе». Еще задолго до начала войны фашисты запланировали уничтожение многих народов, но их ненависть к евреям приняла наиболее злодейские и уродливые формы. Гитлер настойчиво требовал «массовых убийств евреев, цыган, душевнобольных, «низших азиатов», коммунистов и асоциальных элементов.
Еврей был избран одним из главных объектов ненависти. С точки зрения внутренней политики гитлеровской Германии еврей оказался весьма удобным для ограбления. Захваченные у евреев золото, валюта, акции иностранных предприятий и другие ценности на общую сумму не менее 3-5 миллиардов марок, дали фашистскому правительству возможность финансировать гонку вооружений. Еврей был беззащитен и, когда его стали преследовать, внешний мир молчал. На первые преследования, по сути дела, никто, кроме коммунистов, не реагировал, если не считать безобидной словесной реакции отдельных частных лиц. Лишь Советский Союз выступил с конкретным предложением по обузданию фашистского агрессора.
Факты показывают, что если бы гитлеровская агрессия встретила на свое пути осенью 1938 года решительное сопротивление, то само дальнейшее существование фашистской диктатуры в Германии, не говоря уже о неслыханных преступлениях гитлеровцев, было бы поставлено под угрозу. «Если в результате нажима извне Гитлер будет вынужден отказаться от своего замысла, то он не выдержит такого удара», - сообщал в Лондон английский дипломат Гендерсон. Но Мюнхенский сговор разрешил внутриполитический кризис, который назревал в Германии осенью 1938 года и дал Гитлеру возможность начать агрессию.
В числе мероприятий, направленных на подготовку агрессии, особое значение имела идеологическая обработка населения, в частности безудержное распространение шовинизма и антисемитизма. Именно в этот период, то есть сразу после мюнхенского сговора, в Германии развернулись события, которые потрясли весь цивилизованный мир жестокостью и варварством.
Чиня свои злодеяния, гитлеровцы представляли еврея в качестве носителя коммунизма, то есть врагом буржуазии всей Германии. В то же время еврей был и капиталистом, что давало возможность представить его врагом трудящихся. Национал-социолизм выставил еврея в качестве мишени для национальной и классовой ненависти. Еврей оказался, кроме того, удобным предлогом для отвлечения общественного мнения от других проблем. Организатор массового уничтожения евреев Адольф Эйхнон на допросе в Иерусалиме в 1961 году показал:» Еврейский вопрос был маневром, чтобы отвлечь внимание от других трудностей. Если возникали в то время какие-либо трудности другого характера, сразу обращались к еврейскому вопросу, и таким образом отвлекалось внимание. Так поступал не только Гитлер, но и его гаулейтеры, и каждый, кто числился в правящей верхушке».
Используя невежество, предрассудки и национальный эгоизм определенной части людей, гитлеровцы до огромных размеров развили пропаганду антисемитизма не только в самой Германии, но и в других странах. Они принимали активные меры к сплочению антисемитских элементов во всем мире. В то время, как военная мощь Германии наводила страх на соседние с ней страны и народы, антисемитизм служил испытанным средством для подкупа под совесть народов для того, чтобы разжигать низменные инстинкты, вырастить квислингов и других предателей. Официальные заявления нацистской партии и гитлеровского правительства рисовали евреев как врагов мира и призывали к созданию международного союза против еврейства.
Превратившись в предмет экспорта, антисемитизм проник во многие страны, в том числе и в буржуазную Эстонию. При помощи дипломатов и других представителей Германии антисемитизм стал вначале распространяться среди немцев, которых насчитывалось в Эстонии около 30 тысяч человек. Затем струя антисемитизма была подхвачена участниками националистических организаций. Гитлеровцы использовали и разжигали вражду к евреям для сплочения всех фашистских элементов буржуазной Эстонии, облегчая тем самым создание здесь своей пятой колонии. Министр иностранных дел Германии Риббентроп и фашистский идеолог Розенберг принимали активные меры по распространению в Эстонии антисемитизма. Эта деятельность особенно активизировалась после подписания в 1939 году соответствующих соглашений между Германией и Эстонией, по которым Эстония превратилась в сырьевой придаток Германии.
По различным каналам Эстония стала наводняться антисемитской литературой, фильмами и газетными изданиями. Сюда были завезены антисемитские книги – «Ритуальное убийство», «Протоколы сионских мудрецов», не говоря уже о таких, с позволения сказать, произведениях, как «Моя борьба» и материалов из «Штюрмера». Эти «труды» стали настольными книгами фашистских молодчиков.
Среди националистов издавна большой популярностью пользовалась книга Шпенглера «Закат Европы». Автор ее являлся одним из предшественников германского фашизма. Пропагандистом фашистских взглядов Шпенглера в Эстонии был Леонхард Вахтер, который выпустил специальную книгу с изложением основных идей «Заката Европы». Националистами издавалось большое количество произведений по расистским вопросам. В книгах И. Клейна «Наследственность и народ», «Наследственность и отбор», А. Саула «Наследственность», Х. Мадиссона «Охрана здоровья расы и будущее народа», И. Вилмса «Опасность коммунизма для здоровья эстонской расы» пропагандировались реакционные расистские домыслы о якобы физическом и умственном превосходстве господствующих классов и «высших» рас над трудящимися и «низшими расами».
В буржуазной Эстонии не было недостатка в фашистских молодчиках, желавших продаться кому угодно, какими были Мяэ, Мере, Эннок, Лаак, Викс, Герретс, Линнас и многие другие. Они давно были готовы убивать евреев и грабить их имущество.
По всеобщей переписи населения 1934 года на территории Эстонии проживало 4381 гражданин еврейской национальности. В последующие годы в Эстонию стали прибывать евреи из Австрии, Чехословакии, Польши и других стран, так что в 1941 году здесь насчиталось их более пяти тысяч человек. Цыган в Эстонии насчитывалось к этому времени всего около одной тысячи человек. Для уничтожения этих групп людей гитлеровцы и стали подготавливать предателей эстонского народа. Но этого было мало. Уже тогда нацисты знали, что Эстония станет могилой для других граждан еврейской национальности, которые сюда буду доставлены для уничтожения из стран порабощенной Европы. Так оно впоследствии и оказалось. Гитлеровцы доверили эстонским националистам массовые истребления людей еврейской национальности не только арестованных в Эстонии, но и специально доставленных сюда из Чехословакии, Польши, Германии и других стран.
Избавиться от евреев путем уничтожения, овладеть их имуществом, расправиться со всеми своими политическими противниками входило также в планы самих эстонских фашистов. Их банды врывались в еврейские квартиры, грабили, разрушали, избивали и затем учиняли физическое истребление еврейского населения. Оккупанты освободили руки буржуазным националистам и дали им возможность творить эти злодеяния по своему усмотрению. Несомненно, что такого рода деятельность определялась и собственным политическим кредо предателей эстонского народа. Такая точка зрения устраивала фашистских захватчиков, которым хотелось бы первое время стоять в стороне от прямого участия в убийстве невинных людей.
В нашем распоряжении имеется отчет командира оперативной группы «А» немецкой полиции безопасности и СД Шталекера, направленный им 15 октября 1941 года на имя Гимлера. Этот отчет изобличает националистов Прибалтики, как участников массовых убийств еврейского населения. Позволим себе остановиться на фактах, изложенных в отчете об участии эстонских националистов в этих злодеяниях:
"Для выполнения задач, связанных с деятельностью полиции безопасности, мы считали нужным занимать большие города вместе с войсками. Мы получили в этом отношении некоторый опыт. Когда одно небольшое подразделение под моим командованием вместе с передовыми частями войск вошло в город Каунас 25 июня 1941 года. Когда мы заняли такие большие города, как Либава, Митава, Тарту, Таллин, а также крупные населенные пункты в окрестностях Ленинграда, передовым армейским группам всегда придавался отряд полиции безопасности. В первую очередь необходимо было захватить коммунистов, занимавших руководящие посты, ценные материалы и документы; кроме того, нужно было оградить представителей армии от возможных неожиданностей со стороны жителей внутри самих городов. Войска обычно не могли заниматься этими вопросами… Мы заставляли местные антисемитские элементы организовывать еврейские погромы через несколько часов после захвата города… Следуя нашему совету, полиция безопасности решила разрешить еврейский вопрос всеми возможными средствами и с предельной решимостью… Мы решили представить дело так, чтобы всем казалось, будто местное население само взяло инициативу в свои руки в борьбе против евреев. Нужно было, чтобы все думали, что наступила вполне естественная реакция против евреев.
В связи с расширением района действия и колоссальным числом обязанностей, выполняемых полицией безопасности, с самого начала было предусмотрено, чтобы надежные элементы из местного населения оказывали полиции содействие в борьбе с евреями и коммунистами. Помимо руководства стихийным движением по самоочищению, полиции приходилось следить за тем, чтобы работа по очищению производилась надежными людьми, которых назначали во вспомогательную полицию. Приходилось также всегда принимать во внимание различную ситуацию в каждой отдельной части района действий.
Работа полиции безопасности по очищению этих районов, облегчилась в особенности тогда, когда в этой работе приняли активное участие националисты, «партизаны» в Литве и части по самообороне в Латвии и Эстонии.
Большая часть из 4500 евреев, которые жили в Эстонии в начале наступления на Восток, бежала вместе с отступающими войсками Красной Армии. Осталось около 2000 человек. В одном Ревеле было около 1000 евреев.
Арест всех евреев мужского пола в возрасте старше 16 лет был почти закончен. Все они казнены частями самообороны под руководством особой команды I-а. Исключение сделано для врачей и старост. Еврейки в возрасте от 16 до 60 лет, способные работать, арестованы и отправлены на торфоразработки и другие работы.В настоящее время в Харку организуется лагерь, в который предполагается поместить всех эстонских евреев; таким образом, Эстония в течение короткого времени окончательно освободится от евреев».
Из отчета видно, что в Эстонии уничтожением еврейского населения занимались части «самообороны», то есть подразделения военно-фашистской организации «Омакайтсе», а также эстонская полиция, созданная в первые дни фашистской оккупации.
31 января 1942 года Шталекер сообщил в Берлин, что «на сегодняшний день евреев в Эстонии больше нет». Все они к этому времени были уничтожены.
Рассмотрим теперь, как практически была организована в Эстонии физическая расправа над гражданами еврейской национальности.
В Таллине массовые аресты евреев начались буквально сразу после захвата города частями немецко-фашистской армии. Последующее их уничтожение осуществлялось по обычному для националистов образцу. Архивными документами, показаниями бывших работников эстонской полиции, сообщениями свидетелей-очевидцев и другими доказательствами было установлено, что аресты евреев производились по прямым указаниям и под руководством начальника эстонской политической полиции Мере. Наибольшую активность в уничтожении евреев в Таллине проявили Вика, Лаак, Лепик, Миксон и другие полицейские. Ими только за один день 6 октября 1941 года было убито 207 евреев. Все эти жертвы, за исключением трех, проживали до ареста в городе Таллине. В Центральном Государственном архиве Эстонии есть составленный эстонской полицией полный список граждан еврейской национальности, убитых 6 октября 1941 года. Такая же судьба постигла и других арестованных в Таллине евреев. В отчете о деятельности политполиции Таллин-Харьюской префектуры указано, что только этой префектурой было арестовано и убито 659 евреев.
Тот факт, что еврейские дела находились в ведении эстонских буржуазных националистов, бесспорен. Среди националистов были непосредственные убийцы, но были и такие, которые выполняли свое кровавое дело за письменным столом. Их подписи, распоряжения и телефонные звонки направляли на смерть сотни невинных. К числу последней группы убийц относится руководство фашистского самоуправления во главе с предателем эстонского народа Мяэ и бывший директор внутренних дел, палач особого рода – Ангедус. Именно он формулировал приказы, по которым проводилась вся карательная деятельность эстонских полицейских органов. В послевоенный период Ангелус в Швеции пытался в своих писаниях доказать, что он не имел никакого отношения к карательной деятельности, хотя ему и не удастся полностью скрыть учиненные злодеяния. «История с Лепиком показала, - писал в своих мемуарах Ангелус, - что политическая полиция производила расстрелы, которые нельзя было никак ни обосновать, ни оправдать. Сколько тогда и позже, в годы немецкой оккупации было расстреляно людей – этого не удалось, несмотря на все старания, выяснить, даже приблизительно нельзя ничего сказать. Но расстрелы невинных людей являются убийством, будь соответствующие цифры больше или меньше».
Итак, Ангедус признает, что убийства невинных людей имели место. Здесь нельзя упрекнуть его в необъективности. Однако, он при этом забывает. Что полицейские органы подчинялись ему, как директору внутренних дел эстонского самоуправления, и он несет ответственность за их преступную деятельность. Что же касается бывшего руководителя самоуправления Мяэ, то он вообще отрицает какую-либо карательную деятельность националистов в оккупированной Эстонии.
При отступлении из Эстонии Мяэ, Ангедус, Мере и вся их преступная банда предпринимали меры к уничтожению следов совершенных ими преступлений – сжигались трупы убитых, уничтожались полицейские документы о карательной деятельности националистов. Но все следы им замести не удалось. Сохранилось большое количество дел, заведенных эстонской полицией на лиц еврейской национальности, отдельные списки репрессированных и другие подлинные документы. Они со всей убедительностью говорят об активном участии эстонских буржуазных националистов в этих преступлениях.
По отчету начальника оперативной группы «А» немецкой полиции безопасности и СД Шталекера в оккупированной Эстонии было уничтожено около 2000 евреев. Фактически же их было убито значительно больше. Архивные данные эстонской политической полиции свидетельствуют о том, что лишь в Тартуском концлагере было уничтожено около 2000 евреев. Об этом, в частности, 30 декабря 1942 года отделение политической полиции Тартуского уезда представило докладную записку руководству полиции. Тартуский концлагерь стал одним из центров убийства граждан еврейской национальности в оккупированной Эстонии. Туда доставлялись националистами евреи из волостей и некоторых уездных городов юга Эстонии.
Полицейские и члены организации «Омакайтсе» как сыскные собаки гонялись за своими жертвами. Об этом, в частности, говорит архивный протокол № 9994, где записано: «1 августа 1941 года, в 20:25, явился в Тартускую префектуру к констеблю Х.Халцма член вспомогательной полиции Эдуард Иоозепович Хильцус, родившийся в Тарту 3.VII.1906 года, проживающий в Тарту, по улице Яама, 103-2, и заявил мне: «Посторонние лица мне сообщили, что в Тарту по улице Айда, дом 10 находится еще один еврей. Я пошел на место и выяснил, что в упомянутом доме находится еврей, который назвал себя Капланом. Я доставил его в распоряжении полиции, квартиру еврея закрыл и принес ключи от нее. Протокол мне зачитан».11 Арестованным оказался Каплан Могша Савельевич, 77 лет. Его определили в Тартуский концлагерь, и 5 августа 1941 года расстреляли.
Националисты принимали самое активное участие в убийстве граждан еврейской национальности. Их вина в этом установлена бесспорными доказательствами. Убийство стало обыденным занятием националистов. После каждой кровавой бойни убийцы устраивали попойки, чинили пьяные оргии, издевались над своими жертвами и затем вновь расправлялись над очередной партией заключенных.
О практике убийств граждан еврейской национальности в Тартуском концлагере бывший дежурный офицер Карикоск показал на допросе 17 января 1962 года по делу Юристе, Линнаса и Викса следующее: «В конце октября или начале ноября 1941 года в концлагерь была поставлена очередная группа лиц еврейской национальности. Эта группа в 20-30 человек состояла из женщин разных возрастов, но в основном это были пожилые еврейки, часть молодых, одна девочка лет 15 и 2-3 ребенка малого возраста. Обреченным было приказано снять верхнюю одежду, а с тех, кто не желал ее снимать, снимали одежду охранники лагеря. Вначале обреченные вели себя спокойно, а когда они поняли, что их ожидает, то некоторые из них, в том числе и дети, стали плакать. Несмотря на это, без всякой жалости, охранники завязывали у каждой жертвы руки веревками за спину и всех втолкнули в автобус. Мы ехали по Рижскому шоссе и, не доезжая до противотанкового рва, свернули в левую сторону от дороги. Проехали несколько десятков метров от шоссе со рвом и остановились. По приезде на место, женщинам и детям было приказано выйти из автобуса. Некоторые из них повиновались, а остальных охранники вытаскивали на землю. Здесь я увидел, что некоторые женщины были совершенно голые. Это их раздели в автобусе во время езды пьяные охранники. Среди обреченных была одна жительница города Тарту по фамилии Зак, лет 28, очень симпатичная женщина. Эту женщину в пути следования автобуса к месту расстрела изнасиловал на глазах у всех охранник Удо Купер.
Все обреченные, в том числе и дети, были подведены ко рву и поставлены лицом к яме на колени. Тогда старшина Коппель, обращаясь к женщинам и детям на эстонском языке, заявил, что они, как евреи, подлежат уничтожению и будут расстреляны. Это была страшная картина. Дети и некоторые женщины стали плакать, и в это время по команде Коппеля, стоявшее за каждым узником охранники залпом из винтовок выстрелили по своим жертвам в упор, и все они свалились в противотанковый ров. Затем Коппель подошел к краю рва и из своего пистолета добил нескольких женщин, подававших признаки жизни».
Среди убиваемых нередко оказывались и личные знакомые палачей. В показаниях 16 января 1962 года суду об уничтожении граждан еврейской национальности, бывший охранник Тартуского концлагеря Эльк заявил: « По приказу начальства я два раза принимал участие в расстрелах. Кроме того, один раз был в охране на месте расстрела… Люди, обреченные на смерть, были выведены по одному из барака смертников. Их заставили раздеться. Затем связали за спиной руки и привязали к одной длинной веревке. Связанных узников загнали в автомашину и привезли за город к противотанковому рву. Расстрелом первой группы заключенных руководил Юристе. Тогда было расстреляно 28 человек. Это были мужчины и женщины, молодые и старые, все вперемешку. За каждым расстреливаемым на расстоянии нескольких шагов стоял охранник с винтовкой. У меня тоже была своя жертва. Юристе скомандовал: «Огонь!» По этой команде каждый из нас выстрелил в свою жертву. Все упали ничком в грязь на дно рва. Потом мы ходили по трупам, кто шевелился – того пристреливали. В следующий раз расстреливали детей… Среди обреченных была гражданка Ниргитс из Тарту со своими тремя детьми, которых я знал. Мальчикам было примерно 10-11 лет и девочка 5-6 лет. Мать расстреляли первой, дети в это время были в автобусе. Они видели, как убивали мать. Маленькая девочка жалобно плакала и кричала: «Где мама? Покажите мне еще мамочку!» Тогда охранник Марк потащил детей к краю рва и расстрелял из пистолета. До этого он показал детям труп их матери… После этого убийства мне дали две бутылки пива…»
После этих показаний Элька, по залу, где происходило судебное заседание, пронеслась волна возмущения. Действительно, за жизнь людей – две бутылки пива. До какого падения дошли эти звероподобные люди. Их садизму и бесчеловечности не было предела.
Убийства евреев в Тартуском концентрационном лагере организовывали, принимали участие те же самые лица, которые убивали там и других заключенных. Мы их называли, когда рассматривали вопросы уничтожения советских граждан по политическим мотивам.
На территории Пярнумааского уезда все евреи были арестованы эстонской полицией и членами организации «Омакайтсе» в июле 1941 года и помещены в лагерь для политических заключенных, который функционировал под названием «Пети айд», а также в тюрьму города Пярну. Они содержались вместе с другими заключенными. Охрану арестованных несли члены платной роты «Омакайтсе», количество которых колебалось от 50 до 150 человек.
Как и везде, заключенные, содержавшиеся в концентрационном лагере «Пети айд», подверглись избиениям и издевательствам. Начальник караула Калдре, например, не только избивал арестованных, но и неоднократно устраивал инсценировки расстрелов прямо в помещениях лагеря, где содержались женщины. Калдре выстраивал женщин с поднятыми руками вдоль стены и давал охранникам команду производить по ним стрельбу из винтовок. Так он обучал своих подручных убивать людей непосредственно в лагере. Используя беспомощное положение узниц, Калдре систематически насиловал их в дежурном помещении. Ряд женщин таким путем забеременели от этого мерзавца. Калдре вместе со своими собутыльниками неоднократно по ночам выбирал из лагеря молодых и красивых девушек, которых после изнасилования убивали.
Положение в концлагере «Пети айд» для евреев было настолько тяжелым, что, если бы националисты не прибегли к их прямому истреблению, то она все-равно вымерли бы там через несколько месяцев от голода и других лишений. В архивных материалах эстонской полиции нам удалось обнаружить несколько заявлений граждан еврейской национальности, жаловавшихся руководству полиции на переносимые ими в лагере «Пети айд» лишения. Эти, в своем роде уникальные доказательства виновности националистов в преступлениях против человечества, мы позволим себе привести полностью:
« Начальнику Пярнуской городской и уездной полиции
Просьба
Тяжелое состояние вынуждает нас обратиться к Вам с большой просьбой. Все мы, дети, женщины, мужчины очень страдаем от отсутствия одежды и белья, обувь почти у всех к носке негодна. Нас арестовали в июле, в жаркую погоду, не сказали, что нужно взять с собою, это должно было быть только на несколько часов, на допрос; некоторых взяли с дороги, когда они возвращались с работы. Теперь мы уже около шести недель под стражей, морально и физически разрушены. В таком состоянии видеть страдания, голод и болезни маленьких детей матерям очень тяжело и больно. Осень и зима приближаются, ночи холодные, нечем себя накрыть и нечего положить под голову. Ребенок не понимает своего положения, он только просит есть и теплой одежды.
Со слезами на глазах просим Вашего сочувствия, так как мы все родились в Эстонии и выросли, все мы лояльные граждане и всем сердцем любим свою родину. Еще раз просим во имя человечности Вашей великодушной помощи, чтобы мы могли получить из дому необходимую одежду. Надеемся, что Вы поймете наше тяжелое положение и пойдете навстречу нашей просьбе.
С уважением,
Все женщины и дети еврейского происхождения.
Пярну, 5 сентября, 1941г.».
«Многоуважаемый господин инспектор тюрем,
Вновь вынуждены обратиться к Вам с большой просьбой, так как нас всех не может удовлетворить сохранившаяся от трех семей одежда. Наши квартиры опустошены, мы оставлены без имущества. Все же верим, что как люди мы и наши дети имеем право на одежду, обувь и другие необходимые предметы. Как вы знаете, при аресте нам не разрешили ничего с собой взять. По этой причине и возникло такое безвыходное положение. Среди выданных нам вещей нет ничего для детей, и дети для нас, матерей, сейчас самый трудный вопрос, так как приближается зима.
Надеемся, что найдете возможность из наших или вещей других семейств приобрести для нас одежду, обувь и самые необходимые вещи.
От всего сердца просим Вас удовлетворить нашу просьбу.
С уважением…»
Дальше идут десятки подписей узниц лагеря.
«Коменданту Пярнуского лагеря политических заключенных.
От Пыхако Херберта Хансовича, прожив. в Пярну, Нани, 2.
Уже больше недели страдаю тяжелой формой ревматизма, который в последние дни стал крайне тяжелым и болезненным. Обе ноги распухли, сведены судорогой и обездвижены. Боли в теле и руках, особенно же мучительны они в суставах ног. Температура так высока. Что временами теряю сознание. В настоящих условиях моя жизнь и лечение крайне трудны, так как лежу на голом полу и меня выносят вон, когда надо. Чувствую себя крайне ослабленным и боюсь, что это останется мне на всю жизнь, если не начать быстро лечить. Настойчиво прошу Вашей помощи, чтобы меня перевезли в больницу, а, если в больнице нет свободных мест, тогда домой на лечение.
Пярну, 6 октября 1941 г. Подпись».
Все эти просьбы и жалобы были оставлены без какого-либо внимания. Более того, в ответ на приведенные жалобы коменданту лагеря от начальника «Омакайтсе» последовало строгое предписание изъять ценные вещи арестованных. В его указании говорилось: «Мне стало известно, что в тюремном лагере и больнице у заключенных оставлены некоторые ценные вещи, как, например, часы и даже деньги. Приказываю без промедления отобрать у заключенных ценные вещи и сдать их на хранение до следующего распоряжения. Вести строгий учет, чтоб избегать путаницы».
Из архивных документов видно, что националисты решили ускорить физическое уничтожение содержавшихся в «Пети айд» евреев. 11 сентября 1941 года они запросили у эсесовцев официальное разрешение на их уничтожение. Начальник полиции города Пярну и Пярнумааского уезда Оргусаар 9 сентября 1941 года направил инспектору по местам заключения указание составить на немецком языке список всех арестованных евреев. Список был составлен и отправлен на согласование в тот же день, то есть 9 сентября 1941 года. В списке было указано 92 взрослых еврея. Вскоре после этого, националисты приступили к их убийству. Для участия в расстрелах была образована группа из наиболее отъявленных головорезов, членов «Омакайтсе» и полиции. Уничтожение этих невинных людей было организовано в Пярну так же, как и в других уездах оккупированной Эстонии. Местами убийства в Пярнумааском уезде были избраны массивы Рею, Таммисты, Рае, расположенные в 5-8 километрах от центра города.
Об обстоятельствах расстрела приведем показания одного из исполнителей злодеяний.
Участник убийств Рейннальд на допросе 16 апреля 1962 года показал: «В сентябре 1941 г. префект полиции капитан Оргуссар предупредил меня, чтобы на следующий день, рано утром, я пришел в штаб « Омакайтсе», имел при себе винтовку и патроны к ней. В штабе собралось 30-40 членов «Омакайтсе» и работников полиции. По команде мы сели в автомашины и поехали к Пярнусской городской тюрьме. Часть членов «Омакайтсе» вошла в тюремный двор, а часть – осталась на улице возле автомашин. Через некоторое время из здания тюрьмы стали выходить арестованные советские граждане. На тюремном дворе лейтенант Кпилас с несколькими членами «Омакайтсе» стали связывать арестованных. Сначала связывали каждому арестованному руки, а затем всех их между собой соединяли одной веревкой. Всего вывели арестованных около шестидесяти человек. Все арестованные были мужчины. В большинстве это были евреи, жители города Пярну. Многих из них я знал в лицо, а некоторых знал по фамилии – таких, как Гольберг, его отец имел в Пярну магазин готовой одежды и тканей; Вуб – шапочник; Каан – владелец универсального магазина в Пярну; Кушнар – владелец шапочного магазина.
Всех арестованных посадили на автомашины и поехали в направлении Риги. На девятом километре свернули с шоссе налево и вскоре остановились. Капитан Тецер из штаба «Омакайтсе» отобрал десять человек из числа членов «Омакайтсе» и полицейских. По лесной тропинке нас отвели к яме, вырытой в сосновом лесу среди небольших песчаных холмов. В это число, кроме меня, вошли мои знакомые Леетеаар, Колла, Таргу, Матсиа и Сульби. Нас поставили возле ямы с той стороны, на которой был земляной вал из вырытой из ямы земли. Арестованных же подводили к яме с противоположной стороны. Таким образом, нас разделяла яма. Арестованных, не развязывая рук, ставили на краю ямы, спиной к нам. По команде Куузик Эдмунда мы их расстреливали. Как и ранее, в одного арестованного стреляли двое – один в голову, второй – в спину. Так повторялось до тех пор, пока вся группа арестованных не была расстреляна. Никакого сопротивления арестованные перед расстрелом не оказывали. Когда к яме подвели группу, в числе которой был Гольберг, то он повернулся к нам лицом и громко крикнул: «Да здравствует Сталин! Долой Гитлера!». В это время была дана команда: «Огонь!» и Гольберг вместе с другими упал в яму…
Следующий мой выезд на расстрел советских граждан был также в сентябре 1941 года, вскоре после выезда в лес Рею. В этот раз во дворе тюрьмы были только женщины еврейской национальности. Они выходили из тюрьмы со своими вещами. Им приказали сложить вещи во дворе тюрьмы, а не брать с собой. Они воспротивились этому и подняли шум. Тогда женщинам сказали, что вещи привезут на другой машине. Чтобы успокоить женщин, им сказали, что их отвезут в лагерь не то в Вильянди, не то в Ригу.
Всего женщин было около тридцати человек. Их не связывали и всех посадили на автомашину.
"Это происходило рано утром на рассвете. От тюрьмы мы поехали по Рижскому шоссе и километров через десять свернули направо, где проходила в лесу просека. По этой просеке мы проехали метров триста-четыреста и остановились. Там опять была выделена группа в десять человек, которые должны были расстреливать арестованных. В эту группу вошли: я, Райма, Сульби, Матсина, остальных не помню. Возле ямы расстрелом командовал Эдмунд Куузик. От того места, где остановились машины до ямы было примерно двадцать метров. Яма была вырыта в сосновом лесу Рае, куда мы и приехали. В длину яма располагалась параллельно берегу моря. От автомашины к яме привели первую группу – пять женщин, и поставили спиной к нам, на край ямы, лицом к морю. Я в числе других расстрельщиков стоял с противоположной стороны ямы. По команде Куузика был произведен залп из винтовок по этой группе женщин и они упали в яму. Если перед расстрелом первых пяти женщин все женщины вели себя относительно спокойно, то после этого залпа поднялся крик и плач. Следующая группа женщин отказалась идти к яме. Тогда их стали тянуть туда насильно, тащили за руки, толкали в спину. Они плакали, кричали что-то, но в основном, на еврейском языке, и я ничего не понимал. Помню, такой факт: во второй или третьей группе была еврейка по фамилии Лавина, которая имела в Пярну магазин кухонной посуды, ей было примерно тридцать лет, и я знал ее. Когда их подвели к яме, Лавина обернулась в нашу сторону и увидела Матсина, стоявшего в одной шеренге со мной. Семьи Матсина и Лавиной дружили между собой в свое время. Увидев Матсина, Лавина спросила: «Матсина, ты меня будешь расстреливать?», и, обежав вокруг ямы, бросилась к Матсина, чтобы обнять его. Члены «Омакайтсе», которые подводили женщин от автомашин к яме, оторвали Лавину от Матсина и отвели обратно на другую сторону ямы, и мы, по команде Куузика, расстреляли и эту группу. В дальнейшем не было никакого порядка, так как женщины не стояли спокойно на краю ямы. Те, кто был помоложе, поддерживали под руки пожилых женщин. Все они плакали».
В истории кровавых злодеяний националистов потрясающей картиной выглядит судьба еврейских детей. В Тарту младенцам разбивали головы, бросали в воздух и убивали на лету, ловили на острие штыка, заставляли смотреть на это родителей. В Пярну дети были отделены от родителей и помещены в синагогу. В середине октября 1941 года все 50 детей, находившиеся в синагоге, были отравлены. Им дали кофе с сильнодействующим ядом. Наутро трупы детей погрузили в автомашину и вывезли в одну общую яму в лес Раю.
Националисты настолько заразились убийством невинных людей, что стали производить расстрелы непосредственно в стенах лагеря. Комендант лагеря «Пети айд» 4 октября 1941 года в письме доложил начальнику «Омакайтсе» города Пярну, что в 11 часов того дня член «Омакайтсе», охранник лагеря Пыхьякас убил в помещении лагеря из винтовки еврейку Эйде Масселенну Матскину.
Подобные убийства людей прямо в помещениях лагеря имели место и со стороны других охранников.
Убийства граждан еврейской национальности в Пярну организовывали префект Оргусаар, начальник «Омакайтсе» Кубу, начальник политполиции Кооп и другие лица. В убийствах участвовали КуусикЮ Сульби, Калдр, Рейнгальд, Мянц, Леетсар, Когер. Матсина, Кала, Викс, Тамберг, Кару, Алликсон, Пыльд, Тиицу, Киилас, Кырнас, Раймаа, Ильгес, Ранд, Глюкман и другие члены военно-фашистской организации «Омакайтсе».
Таким же образом, как в Таллине, Торту и Пярну были уничтожены советские граждане еврейской национальности, проживавшие в других городах и населенных пунктах оккупированной Эстонии.
Система уничтожила беззащитных людей насаждалась и организовывалась немецко-фашистскими захватчиками, но в роли конкретных исполнителей этих гнусных преступлений везде в Эстонии выступали националисты. Гитлеровцы создали им атмосферу безнаказанности, а ярость националистов не знала границ. Грабеж и насилия, издевательства и убийства – вот вариации преступлений при «окончательном разрешении еврейского вопроса» в Эстонии.
Гитлеровцам, однако, этого было мало. Из числа националистов были подобраны и на убийствах советских людей прошли курсы специальной выучки кадры преступников, предназначавшиеся для осуществления массового уничтожения других обреченных на смерть граждан еврейской национальности. Мы имеем в виду активное участие эстонских националистов в убийствах многих тысяч людей. Специально поставленных для этого в оккупированную гитлеровцами Эстонию. В проведении в жизнь человеконенавистнической расовой теории гитлеровцы в лице эстонской полиции и «Омакайтсе» видели своих активных сообщников и доверили им осуществление массового истребления людей еврейской национальности, не только арестованных на территории оккупированной Эстонии, но и вывезенных из Чехословакии, Германии, Польши и других европейских стран.
В августе-сентябре 1942 года при непосредственном участии начальника эстонской политической полиции Мере для массового уничтожения этих граждан в местечке Ягала, в 30 километрах от Таллина был создан лагерь смертей, который в официальных документах стал называться «воспитательно-трудовым лагерем Ягала». Комендантом лагеря «Ягала» был назначен начальник оперативного отделения штаба «Омакайтсе» Ляянмааского уезда Лаак, а его помощником активный деятель этой организации Герретс. Под руководством Лаака и Герретса на строительство бараков и других работах в лагере «Ягала» использовались арестованные политической полицией советские граждане и военнопленные. Эти работы производились под контролем Мере, который часто приезжал проверять ход строительства лагеря «Ягала».
В середине августа 1942 года Лаак и Герретс, как руководители лагеря «Ягала» были командированы в город Ригу для обмена опытом по массовому уничтожению арестованных гитлеровцами лиц еврейской национальности. Там они ознакомились с организацией еврейского гетто и выезжали на место расстрела, где наблюдали, как немецкие карательные подразделения в специально подготовленных ямах осуществляли кровавую расправу. Лаак не только наблюдал, но и лично расстреливал обреченных.
О посещении места массовых расстрелов около города Риги и участии Лаака в расстрелах Герретс показал: «Я увидел в яме трех военнослужащих, которые занимались расстрелом. Один из них был Краузе, комендант рижского гетто. После расстрела очередной партии он выглянул из ямы и, увидев нас, стал махать нам рукой. Александр Лаак подошел к яме, стал разговаривать с Краузе. Потом Лаак спустился в яму по приглашению Краузе. Мне было хорошо видно все, что делалось в яме. Дно ямы было покрыто одним слоем трупов, в 15 метрах находились Лаак, Краузе и еще двое немцев с автоматами. Они ходили по трупам. Александр Лаак взял автомат, принадлежавший коменданту рижского гетто Краузе и вместе с двумя другими автоматчиками стал расстреливать загоняемых в яму заключенных. Лаак и два автоматчика заставляли заходивших в яму заключенных ложиться лицом вниз на труппы ранее расстреленных и сразу же производили из автомата выстрелы в затылок лежащего заключенного. На моих глазах с участием Лаака было расстреляно примерно 40 человек».
После возвращения из Риги в Ягала, Лаак и Герретс вывезли часть заключенных, строивших лагерь «Ягала», в Калеви-Лийва и заставили их выкопать большую яму.
Утром 5 сентября 1942 года специальным эшелоном из Чехословакии на станцию Разику было доставлено около 1500 арестованных фашистами евреев. Свыше 1000 человек, среди которых в основном были дети, больные и старики, на автобусах под конвоем охранников лагеря «Ягала» и работников полиции в течение дня доставлялись в Калеви-Лийва и расстреливались по опыту, приобретенному Лаком и Герретсом во время их поездки в Ригу.
Расстрел производился в специально подготовленной для этой цели яме. Прибывавшие в Калеви-Лийва автобусы останавливались недалеко от места расстрела. Герретс заставлял обреченных снимать одежду, отбирал у них часы, драгоценности и складывал их в имевшийся для этой цели специальный чемодан. После этого он направлял людей в яму, где они расстреливались комендантом лагеря «Ягала» Лаком, охранниками лагеря и полицейскими. Глумясь и издеваясь над обреченными, Герретс заявлял им, что в яме они должны умыться и пройти санитарную обработку. Герретс и участники расстрела избивали палками тех, кто медленно раздевался.
Бывший шофер коменданта лагеря «Ягала» Мадар, допрошенный в качестве свидетеля, показал: «Я видел, что Герретс и еще какие-то чины загоняли голых женщин, детей и стариков в яму. Герретс размахивал палкой и кричал: «шнеллер! Шнеллер!» Автоматчики в форме полиции расстреливали людей. Иногда они стреляли сверху в яму по лежащим заключенным. Иногда они находились в яме, где в упор стреляли из автоматов по голым людям. Александр Лаак стрелял по кричащим и стонущим раненым, добивая их. Страшно кричали женщины и дети, когда они попадали в яму, где лежали окровавленные трупы только что расстрелянных и, видимо, знакомых им заключенных. Недалеко от ямы на склоне холма стояли главные организаторы этой кровавой расправы Мере и Бергман, которые спокойно наблюдали, как их подчиненные убивали сотнями ни в чем не повинных детей, женщин и стариков».
Сам Герретс об этом расстреле сообщает: «Участники расстрела имели в руках палки, которыми они били заключенных, раздевавшихся слишком медленно. Я снимал серьги, кольца и часы с проходивших мимо меня заключенных, которых гнали в яму. Из ямы стали доноситься душераздирающие крики и стоны. Раздевавшиеся около автобусов заключенные стали волноваться. Проходившие мимо меня и мною ограбленные заключенные не хотели идти в яму. Их стали бить палками. Причиной страшных криков из ямы было то, что двое участников экзекуционной команды стали клещами вырывать зубы у живых заключенных перед их расстрелом. Расстрел длился целый день до вечера с небольшими перерывами между прибывавшими партиями заключенных. В перерывах закусывали и пили водку».
В середине сентября 1942 года на станцию Разику гитлеровцами был доставлен второй эшелон, в котором находилось около 1500 заключенных еврейской национальности из Германии. Среди прибывших были также женщины, дети и старики. Подавляющее большинство заключенных предназначалось к немедленному уничтожению. Исполнителями этого злодеяния, как и 5-го сентября 1942 года, были начальник эстонской полиции Мере, комендант лагеря «Ягала» Лаак, его помощник Герретс, охранники лагеря и полицейские. Мере, Лаак и Герретс на станции Разику опять произвели распределение прибывших заключенных. Небольшая часть физически здоровых людей из этого эшелона была направлена в лагерь «Ягала». Более 1000 человек, вместе с детьми, вплоть до грудных, были погружены на автомашины, вывезены в Калеви-Лийва и там расстреляны.
Об этом злодеянии Герретс на допросе показал: «В лощине Калеви-Лийва все было готово к расстрелу. Примерно рядом с тем местом, где был расстрелян первый эшелон, находилась большая яма. Вокруг лощины находилось оцепление из охранников лагеря «Ягала», в яме находились участники экзекуционной команды, перед ямой стояли два ряда сотрудников полиции безопасности. Около автобуса заключенных, среди которых были женщины, дети и старики, раздевали догола и затем они шли через строй сотрудников полиции безопасности. Заключенных палками загоняли в яму, где расстреливали из автоматов участники экзекуционной команды и комендант лагеря «Ягала» Александр Лаак. Раздетые догола люди целыми семьями, с детьми на руках, а некоторые вели детей за руки, подбадривая друг друга, шли в песочную яму, откуда доносились звуки автоматной стрельбы и стоны умирающих».
Доставленные в лагерь «Ягала» заключенные содержались в тяжелых условиях, жили в неприспособленных для зимы помещениях и подвергались избиениям со стороны обслуживающего персонала лагеря «Ягала». В лагере «Ягала» проводились пьяные оргии и насилия над содержавшимися там женщинами, которых затем расстреливали в Калеви-Лийва. Чехословацкая гражданка Херта Мадлова, бывшая узница лагеря «Ягала», допрошенная в качестве свидетеля по делу Мере и Герретса, показала: «Мы видели Лаака и Герретса часто пьяными. В таких случаях они заходили в жилые помещения девушек, вытаскивали их оттуда насильно и проводили в ними разные оргии… Сопротивлявшиеся им девушки выводились позже и в лагерь не возвращались. Припоминаю, что заключенная Анна Дубова отказалась пойти с Лааком, и он ее застрелил. Над мужчинами Лаак и Герретс издевались самым грубым, бесчеловечным образом. Мы видели зачастую, как их избивали, заставляли долго стоять на морозе полураздетыми, ползать по земле в грязи и т.д. Из мужского отделения также убывало очень много лиц в этапы в неизвестном направлении. С этими мужчинами, убывшими из лагеря, мы уже больше не встречались. Назначения в такие этапы проводили Лаак и Герретс, это было нам известно. При этом, людям говорилось, когда их вызывали, что их отправляют на другие работы, что в действительности не было правдой, так как их отвозили на смертную казнь».
Систематическое надругательство над узниками, антисанитарные условия, голод привели к тому, что они были доведены до истощения. В течение осени и зимы 1942-1943 года почти все эти заключенные небольшими партиями были расстреляны в Калеви-Лийва.
Для уничтожения этапированных в оккупированную Эстонию граждан еврейской национальности были созданы также и другие концлагеря. В октябре 1943 года в местечке Клоога был создан специальный лагерь смерти, в который было доставлено 2300 человек. Среди них находилось 25 юристов, 33 врача, 9 инженеров, 2 агронома, 15 механиков, 6 бухгалтеров, 37 медицинских сестер, 11 фармацевтов, 39 парикмахеров, 25 прачек, 147 столяров, 268 ткачей, 651 портной, 441 квалифицированных рабочих и людей многих других специальностей. Все они использовались на тяжелой физической работе.
Охрану заключенных в лагере Клоога несла третья рота 287 полицейского батальона, целиком состоявшая из эстонских буржуазных националистов. Эта часть обеспечивала охрану весь период существования лагеря. Вокруг лагеря находилось пять постов. Перед заступлением в наряд начальник караула производил тщательный инструктаж охранников, выделенных в наряд. Часовые не подпускали узников лагеря к проволочному заграждению, стреляя по ним из винтовок без предупреждения. Свободные от смены охранники конвоировали заключенных на различные работы.
За несколько дней перед освобождением Таллина Советской Армией в сентябре 1944 года в лагерь Клоога прибыла на 6 грузовиках команда националистов, а также спецгруппа немецкой полиции безопасности, всего около 150человек, вооруженных пулеметами, автоматами и пистолетами.
19 сентября в 5 часов утра, как обычно, все заключенные под охраной третьей роты 287 полицейского батальона были выстроены на лагерную площадку для переклички, во время которой начальник лагеря объявил заключенным, что они будут эвакуированы в Германию. Из числа заключенных отобрали 300 наиболее физически сильных и здоровых мужчин, якобы, для производства подготовительных работ к эвакуации. В действительности же они были использованы для переброски дров на лесную поляну, расположенную на расстоянии одного километра от лагеря. На этой поляне было место для сожжения трупов. В одну линию построили четыре больших костра на небольшом расстоянии друг от друга. Когда костры были готовы, преступники приступили к массовому расстрелу заключенных. В первую очередь были расстреляны подносчики дров. На подготовленную площадку костра силой оружия заставляли заключенных ложиться лицом вниз и в таком положении их расстреливали из автоматов и пистолетов. Когда вся площадка была заполнена расстрелянными, на них укладывался слой поленьев, в результате чего получалась вторая площадка, на которую таким же образом укладывались заключенные. После расстрела этих заключенных из лагеря приводились к кострам новые группы по 50-60 человек, которые укладывались на костры и расстреливались. Вначале были расстреляны мужчины, затем женщины. Здесь же на кострах были расстреляны все больные, находившиеся в лагерной больнице, вместе с медицинским персоналом.
Одновременно с расстрелом заключенных на кострах производился расстрел заключенных внутри недостроенного здания, находившегося в 200 метрах за чертой лагеря. К этому зданию приводились заключенные партиями по 30-50 человек, и в целях предупреждения их побега, их заставляли ложиться лицом вниз на землю, а затем поодиночке вводили в барак, где расстреливали выстрелом в затылок.
После окончания расстрела около 10-11 часов вечера трупы на кострах и в здании были облиты нефтью и подожжены, но сгорели они не полностью. В то время, когда костры уже горели, в лагерь было доставлено из Таллиннской тюрьмы 73 заключенных, которые также были расстреляны. Вместе с ними были расстреляны 6 заключенных лагеря Клоога, которые пытались спастись от расстрела, спрятавшись в зоне. 18 человек были расстреляны во время попытки к бегству. Их труппы были обнаружены на расстоянии от 5 до 200 метров в районе костров. Всего в лагере Клоога 19 сентября 1944 года было расстреляно около 2000 заключенных. 32Это злодейское преступление было совершено при активном участии эстонских буржуазных националистов.
В октябре 1943 года в местечке Эреда Вирумааского уезда был создан концентрационный лагерь для лиц еврейской национальности, вывезенных из Польши. Заключенные использовались в сланцевых шахтах, на постройках дорог и на других тяжелых работах. В лагере содержалось 2500 человек, среди которых были врачи, художники, артисты и другие представители интеллигенции. С 4-6 августа 1944 года все содержавшиеся в этом лагере заключенные были расстреляны.33 В середине августа 1944 года из лагеря Азери, расположенного в одноименной деревне на берегу моря в Вирумааском уезде, было вывезено и убито 1500 евреев, доставленных в Эстонию из Венгрии. Несколько тысяч евреев было привезено осенью 1943 года в Нарву. Они содержались в корпусах льнопрядильной фабрики. К марту 1944 года их осталось там лишь 200 человек, остальные были уничтожены. Прежде чем умертвить свои жертвы, гитлеровцы выжимали последние силы из них на тяжелых физических работах. Перед отступлением из Эстонии все концентрационные лагеря, в которых содержались этапированные сюда из разных стран евреи, были ликвидированы, а их узники истреблены. Лишь единицам удалось избежать этой горькой участи.
Убийства евреев в оккупированной фашистами Эстонии представляют собой одну из составных частей акции истребления гитлеровцами нежелательных им групп населения. Вполне понятно, что без активной поддержки эстонских буржуазных националистов оккупантам не удалось бы осуществить истребление в столь короткие сроки доставленных сюда более десятка тысяч человек. К убийствам этих людей националисты, как уже об этом указывалось, были подготовлены рядом предшествовавших обстоятельств.
Еще во время режима Пятса-Лайдонера фашистская пропаганда ставила знак равенства между евреями и «большевистской идеологией». Пропагандировались реакционные расистские домыслы о превосходстве так называемых высших рас над низшими. Гнусная антисоветская пропаганда, жонглирование лозунгами расовой ненависти, игра на самых низменных инстинктах людей превратили крайних националистов в отъявленных человеконенавистников. Нацистам нужны были люди, которых не останавливали никакие моральные принципы, когда надо было убивать. За многие годы реакционные буржуазные националисты к этому хорошо подготовились и с успехом взялись за грязное дело, порученное им гитлеровцами. «Если характер человека создается обстоятельствами, - писал Маркс, - то надо, стало быть, сделать обстоятельства человечными».35Но сделать обстоятельства человечными эстонская фашистская клика не могла. Националисты лишь писали и говорили о человечности и о своей любви к родине, но на деле они давно проявляли бесчеловечность и продавали во имя своих корыстных целей национальные интересы эстонского народа, кому угодно, лишь бы сохранить в неприкосновенности свои привилегии, богатство и неограниченные права эксплуатировать народ.
Мы лишены возможности дать полную картину всех злодеяний националистов, совершенных ими в отношении лиц еврейской национальности и, тем не менее, приведенные факты с достаточной убедительностью свидетельствуют о тех отвратительных и гнусных преступлениях, которым нет и не может быть никакого оправдания.
Заканчивая рассмотрение преступной деятельности националистов в отношении гражданского населения по расовым мотивам, остановимся коротко на убийствах цыган, которые были истреблены поголовно во всей оккупированной Эстонии.
До начала войны в Эстонии насчитывалось около тысячи граждан цыганской национальности. С приходом немецко-фашистских войск все они были арестованы и заключены в концентрационные лагеря. В каждом уезде арестовано от 50-70 цыган, в районе Таллина их оказалось значительно больше. В Таллиннской центральной тюрьме в конце 1941 года под стражей содержалось 252 цыгана. На 28 сентября 1941 года в Пярнуском концентрационном лагере содержалось 50 цыган. В тюрьме города Валга – 35 цыган. Убийство цыган было возложено на эстонские полицейские органы.
14 февраля 1942 года в письме за №443/42 к префектам эстонской полиции начальник немецкой полиции безопасности СД еще раз дал указание о том, что ос цыганами надлежит обращаться, как с евреями. В Центральном Государственном архиве Октябрьской революции и социалистического строительства хранится документ об убийстве 27 октября 1942 года эстонской полицией безопасности 243 человек цыганской национальности, которые к моменту убийства содержались в концлагере Харку. В числе расстрелянных по этому списку находилось 154 женщин с детьми. Все эти 243 человека были убиты по письменному распоряжению начальника отдела 4-Б эстонской полиции безопасности Викса. Об уничтожении указанных заключенных Викс доложил начальнику отдела 4-Б немецкой полиции безопасности. В марте 1943 года в Калеви-Лийва было убито около 35 детей цыганской национальности в возрасте от 3 до 6 лет и столько же взрослых цыган. Следствием установлено, что эта расправа была совершена комендантом лагеря «Ягала» Лааком, его помощником Герретсом и охранниками лагеря. В Калева-Лийва жертвы были привезены на двух машинах. Первыми были расстреляны взрослые. Герретс, по указанию Лаака, заставлял идти взрослых людей в яму.
Когда этот расстрел был окончен, Герретс вместе с Вииком и другими охранниками хватали за руки детей, привезенных на второй машине, и затаскивали в яму, где их расстреливали Лаак и Виик. Сам Герретс об этом показал следующее: «Лаак вышел из автомашины с автоматом в руках и сказал: «Ну, что же, начнем?». Я спросил у Лаака, раздевать ли заключенных догола. Лаак открыл дверцу и, осмотрев, в какое тряпье одеты заключенные, распорядился их не раздевать, это услышали заключенные. Женщины в истерике стали кричать о помощи. Когда Лаак уже находился в яме, я стал направлять заключенных из автобуса к яме партиями по два-три человека. Охранники конвоировали их к яме, где Лаак из автомата расстреливал их. Последней в автобусе оказалась одна пожилая безногая цыганка. Два охранника, один из которых, как я помню, был Пурпо, схватили ее за руки и волоком потащили к яме…
Я в это время сделал знак рукой шоферу второй автомашины, которая после этого подъехала ближе к месту расстрела и остановилась около автобуса. Шофер открыл брезент второй автомашины и откинул борт. Из автомашины стали высаживать детей, примерно 3-5 лет. Дети кричали и плакали от холода, ибо их одежда была чем-то вроде пижамы. Охранники хватали детей за руки и по двое отводили к яме. Последних двух детей я взял за руки и повел их к яме».
Подобным образом националистами были убиты цыгане и во всех других уездах оккупированной Эстонии.
Во второй половине марта 1942 года эстонской полиции стало известно, что группа цыган скрылась из Эстонии в деревне Филлиповщина Чернанского сельсовета Гдонского района Псковской области. В конце марта того же года туда была направлена карательная группа эстонской полиции. Ее возглавил бывший офицер эстонской буржуазной армии Мейснер Эрик. Мейснер получил приказ выехать со своей группой в деревню Филлиповщина и расстрелять оказавшихся в этой деревне цыган. На месте Мейснер установил дома, в которых проживали цыгане. Своему помощнику Лииву он дал распоряжение расстрела. После того, как место было найдено, Мейснер распорядился вывести из домов всех цыган, в том числе стариков и детей, и произвести их убийство. Цыгане были выведены группами за Филлиповский ручей и там расстреляны. Тех, которые пытались прятаться и не выходили из домов, били прикладами и насильно заставляли следовать к месту расстрела. Над обреченными всячески издевались и заставляли их перед убийством плясать. Каратели забрали у цыган обувь и одежду, в связи с чем, к месту расстрела несчастные шли по снегу босиком. Расстрел производился из автоматического оружия разрывными пулями.
Имеющиеся в нашем распоряжении фактические данные свидетельствуют о том, что подобными надругательствами сопровождались буквально все убийства цыган. Эти бесчеловечные меры применялись националистами постоянно, хотя и не вызывались никакой необходимостью. Злодеяния, охватившие всю оккупированную Эстонию, несравнимы даже с преступлениями инквизиции. Можно со всей уверенностью сказать, что если бы буржуазные националисты не пошли за гитлеровцами в их кровавых преступлениях, они оказали бы услугу не только своей родине, но и всему человечеству.
