В 1993—1994 годах резко возросло количество обращений в Управление жителей Санкт-Петербурга и Ленинградской области. Оно достигло более чем 35 тысяч писем в год и оказалось почти в 50 раз больше, по сравнению с 1991 годом. Это было связано, во-первых, с тем, что в стране в активную фазу вступил процесс реабилитации жертв политических репрессий советского периода, предоставления им льгот, восстановления многих и многих честных имен, их политических и имущественных прав.
Во-вторых, огромный поток заявлений граждан касался просьб о подтверждении их нахождения в плену, концлагерях и на принудительных работах в Германии во время Великой Отечественной войны. За этим тоже ощущалось желание наших настрадавшихся соотечественников получить определенные льготы и выплаты.
Законодательные и правительственные нормативные акты по данным вопросам, естественно, были известны. Но тот взрывной всплеск надежд людей получить некоторое подспорье в жизни, льготную пенсию, прикоснуться к судьбе близких, к справедливости, наконец, потрясал воображение сотрудников Управления. Все, кто рассматривал подобные заявления, готовил соответствующие справки, знакомил с делами на репрессированных родственников, — старались работать предельно четко. Однако наступил момент, когда Управление в прямом смысле слова захлебнулось в потоке письменных и устных обращений населения за справками по вопросам реабилитации и военного периода.
Сейфы в группе писем секретариата были полностью забиты поступающими запросами по указанным проблемам. Мы не успевали не только их оперативно рассматривать, но даже и регистрировать. Такая же ситуация создалась в приемной Управления, где очередь, чтобы сдать заявления и получить необходимые разъяснения, занималась задолго до открытия и растягивалась на несколько десятков метров. Сердце щемило у тех, кто видел эту очередь и знал, зачем стоят в ней в непогоду и жару пожилые люди. Часто — старики, опиравшиеся на палочки, и даже на костылях, приехавшие сюда из городов и районов Ленинградской области. Явление — словно из блокадной жизни.
Потребовалось принятие в Управлении неординарных мер, чтобы быстро нормализовать процесс рассмотрения обращений граждан по таким злободневным вопросам. Ведь вопросы эти находились не только в поле пристального внимания демократической общественности, но и под строгим контролем органов прокуратуры.
Первое, что необходимо было сделать, — это создать более доступные условия для приема людей, ищущих разрешения своих насущных нужд в Управлении. Проблема состояла в трудности подбора дополнительного удобного помещения для этих целей вне основного административного здания, имеющего строгий пропускной режим. В поисках приемлемого выхода из нее я «истоптал» всю округу возле Большого дома, встречался с руководителями расположенных здесь подразделений ГУВД, изучая возможность временной аренды площадей.
Решение же нашли все-таки своими силами — в здании на Шпалерной улице, дом 27, в котором располагалась ранее гостиница Управления. Освободившиеся помещения после косметического ремонта передавались хозяйственной службе. Все там было очень скромно, но другого выхода из создавшегося положения не было. В. В. Черкесов и его заместители приняли предложение секретариата, согласованное со службой материально-технического обеспечения, о временном освобождении двух комнат в доме на Шпалерной улице, приведении их в порядок и организации в них приема граждан. В этот филиал приемной, проработавший несколько лет, был отведен большой поток заявителей для получения справок по военному периоду.
Упорядочение работы приемной не устраняло все же основных трудностей, связанных со своевременным рассмотрением поступающих в огромном количестве в Управление заявлений. В первую очередь — по вопросам жертв политических репрессий. На защите интересов граждан стоял Закон. Так что о каком-либо вхождении в наше положение или скидках со стороны контролирующих органов не могло быть речи. Определяющим же фактором в приведении работы с письмами в полное соответствие с правовыми нормами стало дальновидное решение руководства Управления о создании на базе 10-го Отдела более крупного подразделения — службы регистрации и архивных фондов.
Не имея поначалу необходимых кадров и технического обеспечения, служба постепенно адаптировалась в сложнейшем процессе рассмотрения в соответствии с требованиями законодательства массовых обращений граждан по вопросам политических репрессий, нахождения в годы войны в плену и концлагерях. Работа пошла, набирая необходимый темп. Этому способствовало согласованное с центральным аппаратом ведомства временное упрощение порядка прохождения и учета указанных писем, а также передача части сотрудников секретариата в службу РАФ.
Большой удачей стало назначение на должность начальника новой службы В. С. Гусева, одного из руководителей ведущего оперативного подразделения Управления. Будучи новатором по своему духу и имея тягу ко всему передовому, Владимир Сергеевич сумел в короткое время создать в службе РАФ сплоченный коллектив и направить его усилия на эффективное решение важной государственной задачи. Началась «всеобщая» компьютеризация службы, обработки документов на основе лучшего программного обеспечения.
При бдительном и активном прокурорском сопровождении Управление успешно выдержало и этот важнейший экзамен.
Многие десятки тысяч человек ознакомились с архивными делами на репрессированных родственников, получили необходимые справки, дополнительные права, льготы. Окрепла связь нового поколения чекистов с населением. Через секретариат прошло немало благодарственных писем с выражением признательности сотрудникам архивного подразделения Управления за внимательное и профессиональное участие в разрешении наболевших просьб людей.
В 1997 году В. С. Гусев был назначен заместителем начальника Управления, стал генералом. И хотя работа, о которой идет речь, продолжалась, уходил он из службы РАФ, как говорится, с чистым сердцем — с чувством исполненного долга. С. В. Вдовиченко — поэтический историк этой службы — с большой теплотой отозвалась о Владимире Сергеевиче:
И мы горды, что рядом с Вами
Служить нам вместе довелось.
Все проверяется годами.
И что бы в жизни ни стряслось,
Мы Вас, поверьте, не забудем.
За пониманье, доброту,
За труд, принесший пользу людям,
За ясный ум и прямоту.
В. С. Гусев
Приведенный пример говорит о том, что в Управлении даже в бурные для чекистов 1990-е годы при подборе руководящих кадров исходили прежде всего из профессиональных качеств кандидатов на эти должности. Ведь не стали же тормозом для выдвижения В. С. Гусева его активная в прошлом комсомольская работа и руководство партийным комитетом Управления во время августовских событий 1991 года. Более того, Владимир Сергеевич займет через несколько лет и должность первого заместителя начальника Управления, ему будет присвоено звание генерал-лейтенанта.
Принципиально важной для периода руководства В. В. Черкесовым Управлением была бережная забота о ведущей роли в оперативном процессе контрразведывательной составляющей. Весь этот период, а всего — в течение тринадцати лет, cлужбу контрразведки возглавлял полковник Ю. И. Шаперин — почетный сотрудник госбезопасности, один из опытнейших ленинградских-петербургских контрразведчиков 1980—1990-х годов.
За особые заслуги в оперативно-служебной деятельности 11 офицеров, служивших под руководством Юрия Ивановича, были удостоены высшей ведомственной награды — стали почетными чекистами. Из недр этой cлужбы вышли заместитель начальника Управления генерал-майор Б. Н. Вязовой, первый в постсоветское время и бессменный на протяжении 90-х годов куратор контрразведывательной линии, многие начальники ведущих оперативных подразделений Управления. Ряд петербургских контрразведчиков, начавших свой служебный
путь в указанный выше период, и сегодня занимают высокие руководящие должности в Управлении и центральном аппарате ведомства, в различных государственных структурах.
В руководящем звене cлужбы контрразведки тогда работали А. В. Зайцев — будущий начальник Управления ФСБ России по Краснодарскому краю, генерал-лейтенант, и А. Н. Дорофеев — в настоящее время начальник Управления ФСБ России по г. Москве и Московской области, генерал-полковник. Петербургская контрразведка вывела на центральную орбиту ведомства и нынешнего директора ФСБ России генерала армии А. В. Бортникова.
К концу работы В. В. Черкесова в Управлении выходцы из службы контрразведки составляли ядро чекистского коллектива, играли ведущую роль в оперативном процессе и общественной жизни Большого дома. С них брали пример, на них равнялись более молодые руководители. Наиболее ярко это проявлялось в особо ответственных служебных и чрезвычайных ситуациях в регионе.
Вспоминаю 27 июня 1997 года. Пятница, рабочий день закончился. Сотрудники завершают службу, ручейком тянутся на выход с думами о дачных заботах. За мной вскоре должен был заехать сын, чтобы отправиться в Орехово. В этот момент в дежурную службу поступает информация о взрыве в скором поезде «Юность» Москва — Санкт-Петербург на перегоне Окуловка — Малая Вишера в Новгородской области. Пять пассажиров погибли, еще 13 получили ранения различной степени тяжести. Необходимо было срочно оказать помощь новгородским коллегам в проведении оперативно-следственных действий, направить на место происшествия специалистов нашего криминалистического подразделения, установить взаимодействие с руководством Октябрьской железной дороги. Требовалось совместно с органами внутренних дел организовать встречу поезда на Московском вокзале Санкт-Петербурга, проведение специального осмотра вагонов, опроса пассажиров.
Для четкого и своевременного решения этих задач В. В. Черкесов создает в Управлении штаб во главе с начальником службы транспортной контрразведки полковником В. Н. Егоровым. Еще два месяца назад Виктор Николаевич работал заместителем Ю. И. Шаперина, а теперь ему уже в новой должности предстояло включить сотрудников многих подразделений Управления и других ведомств в ответственную работу в кризисной ситуации. И делал он это блестяще. Не в смысле какого-то внешнего лоска, а в смысле сути управленческого процесса.
Конкретными точечными указаниями, без объявления «всеобщей мобилизации», к работе штаба вечером и ночью с пятницы на субботу были привлечены все необходимые силы. Ряд вопросов решался через дежурную службу секретариата. Воинская дисциплина, конечно, имела значение. Но прибыв в штаб, то есть в кабинет В. Н. Егорова, руководители и специалисты попадали еще и под влияние безукоризненного профессионального авторитета Виктора Николаевича, его умения организовать дело в чрезвычайной ситуации. Свои распоряжения он отдавал тактично и твердо, без лишних эмоций, в них чувствовалась какая-то отрешенная четкость.
Следователи и взрывотехники установили причину взрыва в поезде. Всего в составе было 17 вагонов, в которых находились 1156 пассажиров. Взрыв произошел в туалете 13-го вагона из-за приведения в действие самодельного безоболочного взрывного устройства мощностью 200—400 граммов в тротиловом эквиваленте. Устройство находилось на теле 24-летнего Халилова, уроженца Дагестана, который при взрыве погиб.
Анализируя полученные с места происшествия данные, В. Н. Егоров пришел к выводу, что взрыв произошел из-за неосторожного обращения с СВУ. Не исключил он и возможность суицида. Однако определение основной версии причины произошедшего не отменяло огромной кропотливой работы оперативников, криминалистов и кинологов при встрече в Санкт-Петербурге поврежденного взрывом поезда. Чего только стоило пропустить через «оперативное сито» сотни пассажиров, которых с тревогой ожидали за оцеплением многочисленные родственники. Все указанные задачи при участии взаимодействующих структур были успешно решены.
Таков лишь один из эпизодов служебной биографии В. Н. Егорова. Виктор Николаевич является, кстати, последним офицером Управления, который был награжден в советское время нагрудным знаком КГБ СССР «Почетный сотрудник госбезопасности». Приказ по этому поводу подписан 16 августа 1991 года, за три дня до образования ГКЧП.
Есть еще одна важная деталь в биографии этого очень уважаемого мною человека. До службы контрразведки В. Н. Егоров вместе с В. В. Черкесовым работал в следственном отделе Управления. И приведенный выше пример подвел меня к мысли о том, что Виктор Васильевич в своей работе начальником Управления, а также в дальнейшей государственной службе активно и обоснованно опирался на своих соратников по следственному подразделению.
Очень точным по профессиональным и человеческим качествам было назначение М. Ю. Милушкина начальником следственной службы после ее восстановления в структуре Управления. Великолепный руководитель, не щадящий себя в работе, удивительно интеллигентный и внимательный к коллегам человек, он станет вскоре одновременно заместителем начальника Управления, получит генеральское звание.
Уверенно говорю так потому, что на протяжении многих лет руководители Секретариата тесно взаимодействовали с Михаилом Юрьевичем при решении непростых по тому времени вопросов работы с заявлениями граждан, особенно с сообщениями о преступлениях. Как правильно в новых правовых условиях регистрировать такие сообщения и принимать по ним процессуальные решения? Как рассматривать их без нарушения сжатых сроков, установленных законом? И кто может быть уполномочен в Управлении делать это? Да еще как правильно отчитаться об этой работе?
По любому такому вопросу у Михаила Юрьевича можно было получить исчерпывающий совет, несмотря на его огромную загрузку по основным служебным обязанностям. Достаточно вспомнить, например, что следственная служба проделала большой объем работы по установлению заказчиков и исполнителей террористического акта в отношении депутата Государственной Думы Г. В. Старовойтовой.
После выхода законов об оперативно-розыскной деятельности 1992 и 1995 годов настал период, когда, казалось, не было недели, чтобы нашу работу с письмами не проверяла бы какая-либо городская, областная или военная прокуратура. Основной прокурорский контроль в этой сфере, конечно же, осуществлял отдел по надзору за исполнением законов о федеральной безопасности прокуратуры Санкт- Петербурга.
Впервые в Управлении я встретился с надзирающим прокурором после выхода первого закона об ОРД. Это был, как уже выше отмечалось, Н. А. Винниченко. Он олицетворял собою самые строгие государственные требования к соблюдению в деятельности органов безопасности новых законодательных норм. Однако эти нормы пока еще не были конкретизированы на ведомственном уровне, что вызывало трудности у их исполнителей в Управлении и в работе прокурора.
Современная ведомственная нормативная база, определяющая порядок приема, регистрации и проверки сообщений о преступлениях, начнет складываться к 1994 году и станет вскоре частью государственной системы учета преступлений.
Хотелось бы здесь сказать слова благодарности Н. А. Винниченко за привитие понимания актуальности новых требований в этой работе. Их реализацией в Управлении мы будем заниматься в последующие годы под надзором прокуроров — преемников Николая Александровича: Е. В. Мироновой, А. В. Гуцана и А. В. Коновалова.
Характерно, что для всех названных прокуроров-мужчин надзорная деятельность в нашем Управлении станет мощным стартом для их дальнейшей служебной карьеры в качестве известных в России государственных деятелей. Н. А. Винниченко будет последовательно назначен на должности: прокурора Санкт-Петербурга, директора Федеральной службы судебных приставов — главного судебного пристава Российской Федерации, полномочного представителя Президента России в Уральском федеральном округе, а затем — в Северо-Западном федеральном округе, заместителя Генерального прокурора Российской Федерации.
А. В. Гуцан сегодня тоже работает заместителем Генерального прокурора России. Недавно мы встретились с Александром Владимировичем на торжественном приеме, посвященном Дню работника органов безопасности, в государственной резиденции на Крестовском острове. Тепло вспомнили совместную работу почти 20-летней давности, и это было очень приятно.
А. В. Коновалов после службы в городской прокуратуре был полномочным представителем Президента Российской Федерации в Приволжском федеральном округе, в настоящее время — министр юстиции России, член Совета безопасности Российской Федерации.
Особую признательность за совместную работу необходимо выразить Е. В. Мироновой. Елена Владимировна осуществляла прокурорский надзор в Управлении наиболее длительный период. При ней мы начали реализацию требований новой ведомственной инструкции о порядке рассмотрения сообщений о преступлениях. Она часто бывала в Управлении не только с официальными проверками, но и с рабочими визитами, стремилась понять трудности в освоении оперативным составом внедряемых законодательных норм и оказать ему правовую помощь. Неоднократно в то время я участвовал вместе с Еленой Владимировной в методических совещаниях в оперативных службах, проводимых по инициативе их руководителей, и ощущал ее намерение не столько вскрыть возможные нарушения закона, сколько предостеречь сотрудников от этого.
В борьбе за полноценное правовое сопровождение оперативно-служебной деятельности были значимы еще два организационно-штатных решения В. В. Черкесова, которые он произвел, опираясь на кадровый потенциал Следственной службы. Одно из них состояло в назначении помощником начальника Управления молодого талантливого следователя, кандидата юридических наук А. В. Федорова. Александр Вячеславович сразу же поразил меня своей огромной работоспособностью и потрясающе быстрым мышлением при разрешении возникающих правовых проблем. Я практически ежедневно убеждался в этом. На утренних докладах почты Виктор Васильевич часто отправлял на рассмотрение своему помощнику важные документы, заявления граждан, а также сомнительные с точки зрения юридического обоснования и оформления запросы и письма различных организаций — для подготовки рецензий и разъяснений отправителям. И всегда подготовленные А. В. Федоровым заключения отличались высоким профессионализмом, соответствовали уровню требований и доверия его руководителя.
Другое принципиальное кадровое назначение из числа следователей относилось к образованию в структуре Управления в 1994 году подразделения правового обеспечения. Его начальником стал Д. В. Костенников. Ранее в Управлении был всего один юрисконсульт — В. Е. Гордеев, тоже из числа следователей. Он входил в состав секретариата, исправно, без каких-либо негативных последствий визировал необходимые документы.
Теперь же груз юридических обоснований сковывал большинство направлений деятельности Управления — оперативного, кадрового, финансового, материально-технического, социально-бытового — и становился непосильным для одного человека.
В условиях большей открытости органов безопасности и активно обновляющегося законодательства требовалась коллективная системная правовая работа в интересах всех подразделений Управления. Чего только стоило приведение в соответствие с новыми ведомственными приказами всей действующей базы принятых в Управлении распорядительных документов.
Уже к середине 90-х годов В. В. Черкесовым, его заместителями был воссоздан сильный в профессиональном отношении коллектив единомышленников, способный успешно решать стоящие задачи в области государственной безопасности. При этом Виктор Васильевич во всем, что находилось в сфере его забот, сам занимал деятельную гражданскую позицию.
Руководящий состав знал, например, что в каждый значимый документ, который должен быть подписан начальником Управления, как правило, будут внесены правки, соответствующие его личному видению той или иной ситуации. Большим успехом у сотрудников пользовались лекции Виктора Васильевича в Красном зале, проводимые в системе профессиональной учебы. В них очевидно прослеживалась точка зрения руководителя на состояние оперативной обстановки, они были обстоятельны и доходчивы. Он лично проводил занятия для начальников подразделений в рамках постоянно действующего семинара по актуальным проблемам оперативно-служебной деятельности. И добивался, чтобы эти встречи не были формальными, располагали бы к дискуссии, шла ли речь о положениях Закона о ФСБ России, нового Уголовного кодекса или о борьбе с экономической контрабандой. Не устранялся Виктор Васильевич и от встреч с журналистами, для которых пресс-конференции начальника Управления стали тогда традиционными.
Директор ФСБ России Н. Д. Ковалев вручает О. П. Аксенову нагрудный знак «За службу в контрразведке» III степени. Март 1998 г.
В конце 1996 года состоялось заседание коллегии Управления, рассмотревшее итоги работы в уходящем году. Это было время завершения первого, самого тяжелого этапа чеченского кризиса. Шла жестокая борьба за восстановление утраченных федеральными силами позиций на чеченской территории и поддержание там конституционного порядка. В. В. Черкесов с гордостью говорил об успешном выполнении военнослужащими Управления своего воинского долга в Северо-Кавказском регионе и с большой горечью — о первых наших потерях — гибели подполковника А. Н. Кириллова и подполковника В. В. Комарова. Такого мы раньше не знали. Даже во время войны в Афганистане. Были отмечены положительные тенденции в оперативном процессе, проведение ряда результативных контрразведывательных операций.
Далее последовал принципиальный для всех участников заседания вывод: Управление остается боевой единицей в системе органов Федеральной службы безопасности, обеспечивающей интересы государства. Очень важно, подчеркнул Виктор Васильевич, что президентом страны введен наш профессиональный праздник, который только что впервые был официально и торжественно отмечен. Следующие слова начальника Управления подвели определенную историческую черту и добавили оптимизма всем руководителям подразделений. Я их помню до сих пор: «Все это состоялось, потому что мы остались на своих местах».
Эти слова имели большое смысловое значение для каждого из нас — руководителей подразделений, для всех тех сотрудников Управления, которые после августовских событий 1991 года продолжили службу своему Отечеству, пройдя через величайший разлом в его истории.
Думаю, что аналогичное положение было в большинстве территориальных органов безопасности. Поэтому наше ведомство выдержало все происки борцов с «чекизмом» и к 1996 году стало в России полноценным законным инструментом обеспечения безопасности личности, общества, государства. При этом, несмотря на немалые потери, был сохранен созданный десятилетиями профессиональный потенциал главной отечественной спецслужбы.
