Отечественные публицисты будут говорить и писать, что августовские события 1991 года послужили началом крупнейшей в истории советских органов госбезопасности реорганизации. Но слово «реорганизация», пожалуй, не отражает всего трагизма происходившего для сотрудников КГБ СССР и его органов на местах. По сути тогда начался процесс демонтажа одной из могущественнейших в XX веке спецслужб мира. Процесс, который активно продолжился и в последующие 90-е годы в российской истории.
23 августа 1991 года последним председателем КГБ СССР указом Горбачева был назначен В. В. Бакатин. Этому деятелю, уже имевшему опыт развала работы правоохранительных органов на посту союзного министра внутренних дел, «худрук перестройки» доверил новую роль — роль палача главной советской спецслужбы. Имея благословение на это в виде закрытого для печати пункта в указе Горбачева, Бакатин взялся за дело могильщика «чекизма» с тупым рвением непрофессионала. На состоявшейся в день его назначения коллегии Комитета он заявил, что «пришел в КГБ, чтобы его ликвидировать».
Через месяц им были представлены Государственному совету СССР предложения по реформе КГБ. Смысл их, в частности, состоял в функциональной дезинтеграции Комитета по основным направлениям работы и в его децентрализации с предоставлением полной самостоятельности республиканским органам безопасности. Это логически корреспондировалось с планами «демократов» на разрушение Союза ССР.
Возглавляемый Горбачевым Госсовет на основании предложений Бакатина принимает решение об образовании на базе Комитета государственной безопасности СССР трех самостоятельных ведомств: Центральной службы разведки (ЦСР); Межреспубликанской службы безопасности (МСБ); Комитета по охране государственной границы СССР.
Чуть ранее из состава КГБ были выведены подразделения правительственной связи, радиоэлектронной разведки и криптографии, а также службы охраны.
Еще более жестко обойдется с российским КГБ президент России Ельцин. В ноябре он преобразует КГБ РСФСР в Агентство федеральной безопасности РСФСР (АФБ) во главе с В. В. Иваненко. А менее чем через месяц — 19 декабря, вопреки мнению профессионалов, подпишет свой одиозный Указ № 289 «Об образовании Министерства безопасности и внутренних дел РСФСР», доверив руководить им первому главному милиционеру России В. П. Баранникову.
АФБ будет упразднено, а его генерального директора Иваненко, считавшего необходимым сохранить самостоятельность российских органов госбезопасности и проявившего в отстаивании этой точки зрения при обсуждении ее с Ельциным разумную принципиальность, в возрасте 44 лет отправят за штат и уволят из органов. Так же поступят и с большинством сотрудников, работавших вместе с Иваненко. Но об этом чуть ниже, сейчас же вернемся к положению дел теперь уже в Петербургском управлении КГБ — АФБ — МБВД РСФСР.
После подачи в Центр прошения о своей отставке А. А. Курков продолжил спокойно и уверенно руководить Управлением. Москва думала. С одной стороны, как ни старались комиссии «демократов» найти противоправность в действиях начальника Управления и вверенного ему коллектива сотрудников в период ГКЧП, ничего криминального обнаружено не было.
С другой стороны, пожалуй, впервые в новейшей истории начальник территориального органа госбезопасности по своей воле выразил желание уйти с должности. Так же поступили и его заместители. Это, кстати, вполне попадало в русло наметившегося и союзного, и российского политического курса на устранение профессионалов-чекистов из сферы деятельности по обеспечению безопасности государства.
В такой обстановке неопределенности прошло три месяца. Да, неопределенность была, но мы, подчиненные Куркова, работавшие в тот период рядом с ним, все же не чувствовали какой-то безнадежности своего положения. Анатолий Алексеевич исподволь готовил нас для службы в новых условиях. Как наказ звучали его слова о необходимости быть более открытыми для народа, о важности надзора прокуратуры в наших делах не только за следствием, но и за соблюдением прав человека вообще.
Он убеждал руководящий состав в том, что впереди Управление ждет не грубое сокращение штатов по нормативам, а необходимая перегруппировка сил с учетом новых задач. В этой связи требуется внимательно посмотреть на агентурный аппарат, освободиться от «балласта» в нем, оставить только тех помощников, которые решают конкретные боевые задачи. А главное — проводить курс на сплочение органов государственной безопасности, все разногласия — «за борт».
Новая российская власть, опасаясь сильной отечественной спецслужбы, все же не могла вовсе без нее обойтись. Усиливался кризис в экономике. Угрожающие деформации происходили в конверсии оборонно-промышленного комплекса. «Галопирующий» характер принимал рост инфляции. Острой становилась нехватка продуктов. «Взлетела» преступность. На фоне реальной либерализации цен это грозило социальными взрывами.
Логичным явилась постановка новоявленным АФБ РСФСР задачи Управлению об усилении контроля за развитием обстановки в регионе. Детализируя поставленную задачу применительно к руководящему и оперативному составу, А.А. Курков подчеркивал: «Все должно нас интересовать!» Прежде всего — забота о предотвращении террористических акций, попыток хищения оружия и боеприпасов. Управление должно обеспечить органы государственной власти упреждающей информацией о возможных угрозах чрезвычайных происшествий и ситуаций.
«Чтобы не происходило, — ориентировал нас Анатолий Алексеевич, — безопасность людей — на первом плане!»
Поэтому очень важно поддерживать постоянные контакты с мэрией, депутатами, милицией. В условиях возможных массовых беспорядков со всей остротой вставал вопрос и о собственной безопасности Управления, безопасности его административного здания, чем мне, как руководителю секретариата, имевшему в своей структуре дежурную службу Управления, придется в скором времени совместно с коллегами из других подразделений серьезно заниматься.
В начале декабря секретариат получает от действующего руководства Управления указание собрать в зале заседаний (Красном зале) личный состав для представления нового начальника. Земля, говорят, слухами полнится. Так и мы, конечно, чувствовали очень важный для нас, а для кого-то, возможно, и судьбоносный «нерв» рассмотрения в Центре и мэрии города вопроса о преемнике А. А. Куркова. Знали, что очень тщательно взвешивались профессиональное прошлое и политические взгляды кандидатов из числа опытных наших коллег. По разным причинам эти предложения не прошли. В конечном итоге, думаю, верх взяли точка зрения мэра Санкт-Петербурга А. А. Собчака и его теснейшая связь с руководителями новой России в ходе их совместных баталий за «демократизацию» страны в 1989—1991 годах. В кулуарах Большого дома зазвучала фамилия С. В. Степашина.
5 декабря Красный зал был заполнен. Причем вместе с балконом, что в то время бывало не часто. В Управление прибыли Генеральный директор АФБ В. В. Иваненко и мэр города. Первый визит Собчака на Литейный, 4, вызывал, пожалуй, особый интерес. Демократически избранный ленинградцами мэром в июне 1991 года, теперь он был олицетворением высшей власти в Санкт-Петербурге. Молва о нем как о государственном деятеле новой формации пока еще привлекала внимание и сотрудников спецслужбы. И все же, когда высокие руководители и гости шли по центральному проходу зала, глаза офицеров искали среди них главное действующее лицо предстоящего события — С. В. Степашина.
Сергей Вадимович приехал в ранге заместителя Генерального директора АФБ — начальника Петербургского управления. Он был всем нам хорошо знаком по выборам в Верховный Совет РСФСР в 1990 году по одному из избирательных округов Ленинграда. Тогда, будучи преподавателем Высшего политического училища МВД СССР, в борьбе с А. А. Курковым Степашин получил право на мандат народного депутата РСФСР. За истекшие полтора года Сергей Вадимович приобрел заметный вес в высшем законодательном органе республики, был избран председателем Комитета по безопасности Верховного Совета РСФСР. Важным положительным моментом для будущей карьеры Степашина, как отмечают сегодня электронные СМИ, стало нахождение его во время попытки государственного переворота в августе 1991 года среди сторонников Б. Н. Ельцина в Белом доме и участие в сопротивлении ГКЧП.
С. В. Степашин
В. В. Иваненко вышел к трибуне и проинформировал собравшихся о том, что просьба А. А. Куркова о своей отставке соответствующими инстанциями рассмотрена и удовлетворена. Новым начальником Управления назначен С. В. Степашин.
Сдержанные аплодисменты зала стали для Сергея Вадимовича, скорее всего, авансом и надеждой на успешную работу в ведущем чекистском коллективе страны на тот период, какой ему будет отпущен судьбой.
Затем Иваненко выразил благодарность Анатолию Алексеевичу Куркову за его вклад в деятельность Управления и ведомства. Последние слова главы АФБ заглушила единодушная овация присутствующих. Эта овация была выражением искренней благодарности коллег своему уважаемому командиру за большую совместную службу и одновременно — камертоном, по которому должен был сверять свои действия его преемник.
Диссонансом прозвучало выступление А. А. Собчака. Его менторский и надменный тон явно разочаровал ту часть сотрудников, которая еще верила в чистоту помыслов нарождающейся российской элиты. Особенно «резанули» слух слова мэра города, высказавшегося в том смысле, что чекисты были цепными псами старого режима, так пусть поработают также рьяно на новую власть. Тогда эта фраза поразила меня и большинство моих коллег. Теперь, прочитав немало мемуарной литературы, я понимаю причины употребления того выражения. Такие словосочетания, как «цепные псы» или «сторожевые псы», применительно к сотрудникам госбезопасности и журналистам нередко произносились в окружении Собчака из числа высших российских чиновников.
Надо сказать, интерес к мэру после той его речи резко упал, и когда он в очередной раз прибыл в Управление, никакого ажиотажа не наблюдалось. Замечу, что впоследствии новые руководители города и области всегда в начале своей работы в качестве первых лиц находили возможность встретиться с личным составом территориального органа безопасности. И всегда эти встречи проходили в очень теплой и обоюдополезной обстановке, обстановке взаимного уважения и востребования профессионалов Большого дома в интересах государства.
Приход С. В. Степашина к руководству Петербургским управлением совпал с завершающим этапом гибели Советского Союза. Уже через три дня, 8 декабря 1991 года, лидерами России, Украины и Белоруссии без каких-либо юридических на то полномочий были подписаны преступные Беловежские соглашения, в которых с политическим цинизмом отмечалось прекращение существования Союза ССР и объявлялось о создании Содружества Независимых Государств. Вскоре эти Соглашения были ратифицированы Верховным Советом РСФСР. А еще через несколько дней — 25 декабря 1991 года — ушел несолоно хлебавши с советской политической сцены М. С. Горбачев.
Но это был и пик в борьбе с чекистским наследием отечественных органов госбезопасности. В данной ситуации, полагаю, Степашин избрал самую верную тактику своей деятельности — тактику опоры не только на руководящий состав, но и на весь коллектив Управления. Решающим же шагом при вхождении в дела стало обращение Сергея Вадимовича за помощью к А. А. Куркову. Мы знали, что Анатолий Алексеевич, несмотря на негативный «след» противостояния со своим нынешним преемником в избирательной кампании 1990 года, одобрительно отнесся к его приходу в Большой дом. И это сыграло свою положительную роль в успешной адаптации Сергея Вадимовича в новой для него среде профессионалов- чекистов.
Внешне, даже в первые дни пребывания в должности начальника Управления, он был спокоен и уверен в себе. Чувствовалось, что за его плечами были командировки в «горячие точки» с курсантами училища, был опыт работы в высшем эшелоне государственной власти. Не припомню, чтобы он испытывал затруднения при рассмотрении докладываемых ему разноплановых оперативных документов и формулировании поручений по ним. Если требовался совет, достаточно было полуслова.
Вскоре непредсказуемая российская жизнь ельцинским Указом № 289 поставит перед С. В. Степашиным задачу, за успешное решение которой ему его коллегами и соратниками впору бы и памятник на Лубянке поставить. Будучи одним из руководителей реформируемого ведомства и председателем профильного комитета Верховного Совета республики, он оказался на самом острие борьбы за отмену неправомерного президентского Указа и сохранение самостоятельности органов госбезопасности. Для Сергея Вадимовича это был экзамен на подлинную демократическую зрелость. Но это было и серьезным испытанием его характера, так как было связано с риском попасть в немилость Ельцину и забыть о карьере.
Узнав о подписании президентом Указа № 289, С. В. Степашин тут же собирает весь личный состав Управления в Красном зале Большого дома. Заметьте: не узкий круг руководителей, а всех действующих сотрудников. Зал переполнен. Чувствуется внутреннее напряжение присутствующих. Но нам тогда все же слабо верилось в возможность что-либо изменить в той ситуации. Ведь Ельцин, уверовав после августовских событий в свое всесилие, вершил дела по принципу: «Что хочу, то и ворочу».
Тем удивительнее прозвучали уже первые слова нашего нового начальника и недавнего соратника российского президента в период ГКЧП об ошибочности объединения милицейского и чекистского ведомств. Сергей Вадимович твердо заявил, что не согласен с решением Ельцина, намерен выехать в Москву и использовать законные методы для отмены указа. Последовала просьба к участникам совещания: оставаться на местах и продолжать исполнять свои служебные обязанности.
Важно подчеркнуть, что занятая без колебаний Степашиным решительная позиция по отношению к Указу № 289 полностью соответствовала надеждам руководства бывшего КГБ РСФСР, а также взглядам демократической общественности.
В. В. Иваненко из информации, поступившей по дипломатическим каналам, было известно, что Ельцин на встрече с лидерами «большой семерки» пообещал ликвидировать КГБ и намерен был сделать это путем объединения спецслужбы с милицией. Иваненко пытался убедить президента не предпринимать такого шага, ибо данные ведомства несовместимы по своим функциям и их раздельное существование предусмотрено принятыми на основе действующей Конституции законами.
При этом между данными структурами имеет место соперничество, и КГБ контролирует то, что происходит в МВД. В противном случае, когда все будет в одних руках, появится возможность для серьезных злоупотреблений. При примерном соотношении сотрудников 1:50 АФБ просто растворился бы в МВД. Огромная и трудноуправляемая репрессивная машина осталась бы без должного контроля. Однако оказать влияние на российского президента в этом вопросе не представилось возможным. Более того, Ельцин понял, что рядом с ним работают люди, имеющие на важные вещи взгляды, отличные от его взглядов, и способные их отстаивать. Иваненко и его ближайшие единомышленники, поверившие в будущее новой демократической России, но оставшиеся профессионалами-чекистами, оказались категорически неугодными для команды Ельцина и были вычеркнуты из нее.
Этой команде тогда нужна была другая спецслужба — спецслужба, обеспечивающая защиту уже произошедших и намечающихся преобразований в стране. Исходя из опыта противодействия ГКЧП в августе 1991 года, ставка здесь делалась на милицейских начальников, заслуживших большее доверие, а не на выходцев из КГБ СССР. Все шло к тому, что действительно тень милицейской шинели накроет всесильное в прошлом чекистское ведомство. К счастью, накрыла только менее чем на четыре недели. Чекисты не были одиноки в противодействии Указу № 289. Против него стали выступать общественные деятели, правозащитники, ученые, ветераны. В различных слоях населения еще сохранилась память об отрицательных сторонах создания подобных правоохранительных «монстров». Например, когда единый орган — НКВД СССР в 1934—1941 годах обеспечивал осуществление репрессивной политики государства.
Газета «Санкт-Петербургские ведомости» в одном из своих последних декабрьских номеров за 1991 год посвятила целую полосу подборке самых разных выступлений и оценок, свидетельствующих о неприемлемости для общества соединения указанных силовых ведомств. В публикации отмечалось, что президент не до конца продумал негативные последствия своего решения. Это будет недееспособная организация, причем в первую очередь пострадает госбезопасность. Она захлебнется в милицейских заботах. Нигде нет такого. Потому что нельзя смешивать абсолютно различные задачи — внешнюю и внутреннюю. Данный шаг может усугубить трудности сложного времени. А тут ведь просто достаточно было учесть имеющийся у нас исторический опыт и чаще советоваться, намечая подобные преобразования, с Верховным Советом РСФСР.
Возглавляемый С. В. Степашиным Комитет по вопросам обороны и безопасности Верховного Совета РСФСР занял очень жесткую позицию по отношению к Указу № 289. В унисон с депутатами действовала группа руководителей из АФБ. Сергей Вадимович предложил обсудить Указ на заседании Верховного Совета. Эта идея получила поддержку Комитета по законодательству, а затем — еще двух комитетов Совета. Прошли их совместные заседания, депутатские слушания. В результате Верховный Совет РСФСР постановлением № 3006 от 26 декабря 1991 года предложил Президенту РСФСР отменить действие Указа № 289 в части, касающейся объединения МВД и АФБ РСФСР. Последовал депутатский запрос в Конституционный суд России с требованием признать Указ № 289 неконституционным. Этот только что созданный орган конституционного контроля, рассмотрев запрос на своем первом же заседании, 14 января 1992 года констатировал:
«Разделение и взаимное сдерживание служб государственной безопасности и внутренних дел обеспечивает конституционный демократический строй и является одной из гарантий против узурпации власти. Указ Президента РСФСР от 19 декабря 1991 года, объединяя функции охраны государственной и общественной безопасности, противоречит ряду законов РСФСР, содержание которых обеспечивает соблюдение установленного в Российской Федерации разделения властей, создает систему сдержек и противовесов, направленных в конечном счете на охрану конституционных прав и свобод граждан, конституционного строя в целом».
Суд пришел к выводу, что Ельцин, издав Указ № 289, противоречащий ряду законодательных актов, превысил предоставленные ему полномочия. В постановлении суда указ признан не соответствующим Конституции РСФСР. Борис Николаевич был вынужден уже на следующий день отменить свой юридически и исторически не выверенный нормативный акт, вызвавший резко отрицательную оценку каждого здравомыслящего человека.
Это была победа. Победа разума и истинной демократии над самоуправством главы государства. В первых рядах возникшего сопротивления неконституционному решению президента оказались люди, верные долгу и Отечеству, профессионально подготовленные в советское время, воспитанные на лучших традициях органов госбезопасности.
Нас радовало, что одним из главных действующих лиц в том сопротивлении слепому следованию страны в фарватере западных интересов был Сергей Вадимович Степашин. Уверенный в себе, ни минуты не сомневавшийся в своей правоте, он практически еженедельно в тот важный период собирал личный состав Управления в Красном зале и информировал о ходе противостояния с Президентом России в Верховном Совете и Конституционном суде. Тем самым и мы ощущали себя активными участниками борьбы за сохранение самостоятельности и полноценности службы государственной безопасности России.
Произошедшая демократическим путем отмена Указа № 289 позволила несколько уменьшить амплитуду «разброда и шатания» среди сотрудников бывшего КГБ, особенно в Центре. К тому времени, после августовских событий, спецслужба понесла существенные кадровые потери. Кто-то попал под кадровую чистку при смене начальников. Для кого-то оказался утраченным смысл его предыдущей служебной деятельности в советских органах госбезопасности. Кто-то уже поддался соблазну бизнеса. В чекистском воздухе реально витало понятие «люстрация», связанное с возможным недопущением бывших сотрудников КГБ на важные посты в аппарате управления как лиц, неугодных по политическим мотивам правящим кругам.
А помощник председателя российского КГБ А. С. Пржездомский приводит факт, когда за сопротивление Указу № 289 кое-кому грозили и камерой в Матросской Тишине — в Следственном изоляторе МВД России.
Да, психологически чекистам стало немного легче. Но впереди для людей, преданных делу обеспечения государственной безопасности, предстояли еще годы беспрерывного реформирования ведомства. Здравый смысл в отношении этой важнейшей сферы не сразу возьмет верх.
Не пройдет и десяти дней после отмены 289-го указа, как на базе упраздненных АФБ России и Межреспубликанской службы безопасности будет создано Министерство безопасности Российской Федерации. И возглавит его не кто иной, как идеолог несостоявшегося объединения силовых ведомств генерал В. П. Баранников — человек, пользовавшийся особым доверием российского президента, один из главных организаторов обороны Белого дома и противодействия ГКЧП в недавнем августе.
Удивительно, но, встав во главе еще недавно мощной спецслужбы, с которой сам вместе с шефом боролся, Виктор Павлович занял позицию рачительного руководителя-государственника, пытался собрать воедино разрушенную систему КГБ.
Декларируя деятельность органов госбезопасности сугубо в рамках закона, он стремился не дать втянуть их в политические интриги. Однако его понимание процесса построения нового государства не совпало с точкой зрения окружения Ельцина. Началось отторжение из президентской команды еще одного силовика. Как писал сам президент, Баранников «был примитивно и пошло куплен», оказался втянутым в финансовую зависимость от бизнесмена Б. И. Бирштейна. А вскоре «подоспели» события на таджикско-афганской границе с захватом погранзаставы и гибелью 25 бойцов. 27 июля 1993 года Ельцин снял В. П. Баранникова с должности министра за нарушение этических норм, а также за серьезные недостатки в работе, в том числе по руководству пограничными войсками.
Не многим дольше просуществовало и само Министерство безопасности. В декабре 1993 года оно было упразднено. Его преемницей стала Федеральная служба контрразведки. Чем же на этот раз мотивировал Президент России свое решение? В соответствующем указе констатировалось, что система органов ВЧК — ОГПУ — НКВД — НКГБ — МГБ — КГБ — МБ оказалась нереформируемой. Предпринимаемые в последние годы попытки реорганизации носили в основном внешний, косметический характер. Стратегическая концепция обеспечения государственной безопасности Российской Федерации у Министерства безопасности отсутствует. Контрразведывательная работа ослаблена. Система политического сыска законсервирована и легко может быть воссоздана. На фоне происходящих в России демократических, конституционных преобразований существующая система обеспечения безопасности Российской Федерации изжила себя, неэффективна, обременительна для государственного бюджета, является сдерживающим фактором проведения политических и экономических реформ.
О чем это говорит? Прежде всего о том, что, проведя уже четыре реорганизации чекистского ведомства, Борис Николаевич так и не смог сделать главную спецслужбу страны «карманной», действующей в угоду сиюминутным амбициям нового вождя.
Видимо, сами стены известного здания на Лубянке в Москве, Большого дома на Литейном в Санкт-Петербурге и в других подобных местах по всей России сохранили взращенный десятилетиями дух подлинного служения делу обеспечения безопасности Отечества. Сохранили, несмотря на разрушительное воздействие на работающие там коллективы и их кадровые потери.
И вот предпринимается очередная попытка. Однако Федеральная служба контрразведки функционировала по времени еще меньше своего предшественника — МБ России. Ее образование в силу контрразведывательной направленности деятельности сужало сферу обеспечения безопасности страны и стало шагом назад по сравнению с предыдущей структурой ведомства.
В ФСК оказалась ослабленной линия борьбы с контрабандой и коррупцией, было ликвидировано следственное управление. Вышли из службы пограничные войска, ставшие самостоятельным ведомством. После ликвидации КГБ СССР, как уже отмечалось выше, были также созданы ведомства, действовавшие в сфере внешней разведки, правительственной связи и информации, государственной охраны. Между разрозненными спецслужбами не было налажено эффективного взаимодействия, что снижало результативность разведывательной и контрразведывательной деятельности, борьбы с преступностью.
Власть предоставила иностранцам, в том числе разведчикам, действовавшим под дипломатическим прикрытием, разного рода коммерсантам и дельцам западных стран, полную вольницу в области сохранения государственных и военных секретов, допуска к приоритетным научным разработкам. Добавим к этому беспрецедентный рост коррупции государственного аппарата, взлет преступности в ее особо опасных формах.
Все это очень усложняло решение главной задачи органов государственной безопасности — противодействия подрывной деятельности иностранных спецслужб и борьбы с преступностью, которую де-юре никто не отменял. Волей-неволей пришлось вернуться к традиционному для нашей страны построению органов госбезопасности, и в начале 1995 года ФСК России была реорганизована в Федеральную службу безопасности Российской Федерации.
