В структуре областного комитета партии общий отдел играл важную,  а  часто  и  определяющую роль.   Это  был  большой коллектив опытнейших сотрудников партийного аппарата. Достаточно сказать,  что  партийная организация отдела  насчитывала в то время  около  ста человек. В нее  входили и помощники секретарей обкома. В составе отдела  были  пять  секторов (включая шифровальный сектор), приемная обкома. Сюда поступала самая  важная корреспонденция из Центрального  комитета партии, Политбюро ЦК, из высших и местных органов законодательной и исполнительной власти. Ежегодно в  адрес  обкома приходили от  граждан 20—25  тысяч   писем, сюда обращались с просьбами о приеме 5—6 тысяч  посетителей  по  самым разнообразным проблемам.

Сотрудники отдела  занимались организационно-техническим обеспечением подготовки заседаний бюро,  секретариата, пленумов обкома, конференций областной партийной организации. Они  формировали повестки дня заседаний, осуществляли их звукозапись, оповещение участников, отвечали за выпуск постановлений. Отделом также  обеспечивался контроль выполнения принятых решений, поручений секретарей обкома, требований инструкций ЦК  по работе  с документами во всех партийных комитетах Ленинграда и области.

К  моменту прихода в общий отдел  я,  конечно, отчетливо понимал, что партийные документы являются носителями информации,  неотъемлемым средством руководства и управления, что  в деятельности любой  парторганизации (да  и организации  вообще) нет  такого   участка,  который  не  был  бы связан с подготовкой, прохождением и исполнением документов.  И  всегда  за  так  называемыми  «бумагами» стоит  стиль работы.

Работая в горкоме, хорошо запомнил требования к составлению документов тогдашнего заведующего общим  отделом горкома К. Н. Чепагина: «Не тащите партийный жаргон в постановления, добивайтесь при их подготовке ясности мысли». По  существу  это  были  известные ленинские требования: составлять документы со строжайшей аккуратностью, без лишних слов  и досужих  рассуждений, не коверкать русский язык.



Коллектив общего  отдела Ленинградского обкома КПСС.
Смольный. 1985  г.

В период кратковременной стажировки в общем отделе ЦК на Старой площади в Москве перед вступлением в должность товарищи из Центра мне  убедительно показали, что партийные  документы не  просто имеют  познавательное значение с точки  зрения истории КПСС,  истории государства, но  они многое значат   для  реализации задач  перестройки в  стране, ибо прошлое, настоящее и будущее — это единый процесс и, чтобы   что-то  перестраивать (тем  более   всю  политическую систему и общественные отношения), необходимо знать  предысторию вопроса.

Поэтому при подготовке к рассмотрению в ЦК практически любого  крупного вопроса происходило обращение к партийному архиву. Решая, например, проблему перехода от волевых, силовых методов  партийного  руководства к  политическим, вышестоящие коллеги изучили протоколы ЦК  партии 1917—1920  годов  и  пришли к  выводу, что  менее  грамотные наши предшественники работали более инициативно, четко  и ясно, прежде  всего — через  кадры, ответственность которых за без условное выполнение порученного была  на порядок выше.

В самое  тяжелое время  для молодой советской страны постановления ЦК   содержали  всего  несколько  строчек,  но  с точным и лаконичным  изложением решаемых задач  и поручений конкретным лицам. И каждое очередное заседание ЦК начиналось с взыскательного анализа и оценки выполнения решений предыдущего.

Служебное удостоверение заведующего общим отделом Ленинградского обкома КПСС О. П. Аксенова

Александр Николаевич Сушков передал общий отдел  в отличном состоянии. Его коллектив действовал как отлаженный механизм. Все секторы возглавляли опытные руководители с многолетним стажем  партийной работы. Мне  сразу  же  дали понять, что  главной моей  заботой должно быть  организационное и документационное обеспечение деятельности первого  секретаря обкома партии Ю. Ф. Соловьева, избранного к тому  времени  кандидатом в  члены   Политбюро ЦК   КПСС. Требовалось как  можно  больше разгрузить руководителя  от рутинной и  технической занятости при  рассмотрении документов, помочь ему наиболее рационально и эффективно планировать свое  участие  в различных плановых и неплановых мероприятиях.
Другой  стратегической задачей была  координация усилий основных отделов  обкома в работе  с важнейшими документами  в тесной увязке  с установками XXVII съезда  партии на коренную  перестройку  всей  партийной  деятельности и  утверждение делового, творческого стиля  руководства.



Заведующий общим  отделом Ленинградского обкома КПСС О. П. Аксенов. 1988  г.

Естественно, я старался найти время  для того,  чтобы  глубже вникнуть и предметнее контролировать деятельность входящих  в отдел  секторов. Часто  такие  мои  попытки тактично блокировались их руководителями. Например, перед  тем как подписать сопроводительное письмо о направлении в ЦК протокола  состоявшегося  пленума обкома,  я  первое время стремился прочитать все  прилагаемые объемные документы, чтобы  убедиться в правильности и четкости их оформления. Помню, как глубоко  уважаемая мною  заведующая протокольным  сектором Людмила Петровна Якушева, реагируя на мое намерение в  очередной раз  проверить качество подготовки протокола, вроде  бы  по-доброму, но  с некоторым оттенком обиды   заметила: «Олег  Петрович,  оставьте время   на  более важные дела.  Доверьтесь мне,  это — моя  работа, и  за  нее  я получаю деньги».  В дальнейшем я уже спокойнее ставил  свою подпись на отправляемых Людмилой Петровной документах, ограничиваясь их выборочным просмотром.

Первое, чем  мне  необходимо было  овладеть на  новом месте, — это ежедневным обеспечением качественного и эффективного доклада первому секретарю поступивших в адрес  руководства обкома наиболее важных  документов и писем граждан.  Их  количество,  с  учетом   значимости  для  страны города  Ленинграда и Ленинградской области — крупнейшего народно-хозяйственного и культурного комплекса, было всегда  достаточно большим.  Доклад длился,  как  правило, 30—40  минут, а  иногда — до  часа.  Я  всегда  помнил о  важности высвобождения времени для  первого лица.  Но  при  этом  заботился о соблюдении непременного условия — делать это без ущерба  четкости и оптимальности принимаемых решений и поручений по  докладываемой информации.

Поэтому надо  было  как  можно внимательнее вчитаться в каждый документ, навести по  излагаемым фактам необходимые  справки в  отраслевых отделах  обкома. После этого  по каждому докладываемому  служебному или  личному письму готовился проект резолюции для Ю. Ф. Соловьева. Часть  документов обычно требовала простых резолюций типа:  «Прошу рассмотреть и внести предложения» или  «Прошу организовать  проверку информации.  Результаты доложить». Но  по большинству поступающих материалов было необходимо принятие развернутых поручений партийным комитетам разного уровня, коммунистам-руководителям  советских, хозяйственных и правоохранительных органов с определением конкретных  сроков для  организации контроля исполнения.

Выслушав мои  доводы   в  пользу   тех  или  иных  действий, Юрий Филиппович соглашался с проектом или вносил в него своей  рукой  коррективы и только  потом  подписывал. Бывало, он откладывал проект и писал  свою  резолюцию прямо на документе. Это никак не умаляло значимости подготовительной работы по ежедневному докладу  почты, а лишь  стимулировало развитие моей  способности подняться в каждом конкретном  случае  до уровня взгляда  первого секретаря.

Юрий  Филиппович  приезжал утром  в  Смольный значительно раньше, чем  остальные первые секретари обкома, с которыми мне  выпала честь  работать. Точно в 8 часов  10 минут  (рабочий день  в  партийных органах   тогда  начинался  в 9.30) он всегда  уже находился в своем  кабинете. К этому  времени  я должен был  быть  готов  доложить документы Политбюро.  Обычно во время  утреннего доклада первым по прямому телефону следовал звонок начальника местного управления КГБ  с информацией об изменениях в оперативной обстановке  за истекшие сутки.  При  этом  я сначала показывал Юрию Филипповичу намерение выйти  из  кабинета, учитывая конфиденциальность обсуждаемой информации, но он рукой  давал  знать, чтобы  я  оставался на  месте.  Когда  же  в ходе  доклада  звонили М. С. Горбачев, члены  Политбюро, секретари ЦК, я сам выходил из кабинета и возвращался после  того, как в приемной переставал гореть  красный сигнал спецкоммутатора.

В меру своего  опыта  я очень  тщательно готовился к каждой встрече  с первым лицом Смольного, но никогда не испытывал чрезмерного волнения. Определяющим здесь было полное доверие  Ю. Ф. Соловьева. Имел  значение и этап  взаимной притирки, о котором говорилось выше.  При  всей  колоритности своих  личностных и  профессиональных данных Юрий Филиппович создал  условия, при которых между нами  сложились открытые взаимоотношения. Он прямо, без обиняков говорил мне  свое  мнение по  любому  аспекту моей  работы, и  я  мог довести  до  него   любую   значимую информацию,  зная   при этом, что буду правильно понят.

Пишу об  этом   потому,  что  в  бытность  Ю. Ф. Соловьева первым секретарем Ленинградского горкома партии произошел трагичный случай  с заведующим общим отделом горкома К. Н. Чепагиным, о котором говорили в Смольном и который вольно или  невольно держался в уме.  Константин Николаевич,  великолепный мастер  в работе  с документами, однажды во  время  доклада в кабинете первого секретаря горкома почувствовал себя  плохо  и вскоре скончался от разрыва аорты.

Некоторые злые  языки связали этот печальный факт  с определенной жесткостью, которую иногда проявлял Юрий Филиппович в общении с нерадивыми подчиненными, и их излишним волнением перед  встречей с ним.  На  мой  взгляд, такая  логическая связь  не имела  здесь  никакой реальной почвы.  К. Н. Чепагин, профессионал высочайшей пробы, был в течение целого  ряда  лет востребован Ю. Ф. Соловьевым, который  также  доверял ему и не давал повода для тревоги. Скорее, Константина Николаевича подвели его излишне большая страсть  к курению и общее  состояние здоровья.

Четкое и надежное обеспечение деятельности первого секретаря обкома в сфере рассмотрения важнейших документов, оперативного планирования и сопровождения его участия во внутрипартийных, городских и областных мероприятиях было в моей  работе  на том этапе  главным обязательным условием. Но,  конечно же, как  уже говорилось, далеко  не единственной заботой.

Принципиальным для  себя  я  считал   поддержание и  развитие  того  высокого авторитета, который имел  общий отдел при  Александре Николаевиче  Сушкове.  А  это  означало не только  качественную работу  с документами и  обращениями граждан в самом  отделе,  в обкоме и во всей  областной парторганизации.  Надо   было   быть  при   этом   на  высоте   требований перестройки,  идеалы которой воспринимались тогда как  «чистая  монета».

Мы  искренне стремились, например, закрепить переход  от канцелярских методов оценки и рассмотрения нужд и запросов населения к усилению политического влияния на местах, к повышению организующей роли  первичных партийных организаций, которые явно  отставали в осмыслении идущих  в стране  процессов.

Я до сих пор восхищаюсь способностью А. Н. Сушкова тесно  увязывать рутинную работу  с  документами  с  решением насущных социально-экономических задач.  Опираясь на анализ почты  обкома, на острые вопросы, волнующие население, он отчетливо видел  причины холостых  оборотов перестройки в бюрократизме и волоките, в низком уровне  партийного контроля  деятельности аппарата в советских и профсоюзных органах и деятельности администрации на предприятиях сферы услуг. Секретари парторганизаций здесь сплошь и рядом  превращались в эдакую  «тень»  начальника и взаимодействовали с ним  по  принципу «Чего  изволите?».

Решения, которые были  приняты обкомом по  предложению  общего отдела,  ставили целью  «распрямить» партийных секретарей, поднять их авторитет. Требовалось поставить партийный заслон практике, когда  оценка политических и деловых  качеств сотрудников, их перемещение на  более  высокие должности осуществлялись без участия партийных организаций.  В социально-бытовой сфере  был  введен  порядок обязательного утверждения на общих  собраниях характеристик коммунистов, намеченных к выдвижению или  зачислению в резерв  руководящих кадров.

А. Н. Сушков
А. Н. Сушков

Закрепилось также  правило, когда  на работу  в советский и профсоюзный аппарат принимались только  те кандидаты, на которых имелись положительные отзывы из  своих  трудовых коллективов. Стала   более  последовательно реализовываться система неотвратимости наказания за волокиту и формализм в обслуживании населения, причем как  в административном, так  и в партийном порядке.

Стиль  работы партийных комитетов со служебными документами и  обращениями  граждан в  годы  застоя   отличался опорой на  командно-нажимные  методы руководства. В  постановлениях по этим  вопросам имели место многочисленные категорические и подробные поручения всем и вся,  детальная разработка экономических  рубежей, вместо   того  чтобы   заниматься политическим  прогнозированием  и  взыскательно анализировать работу кадров. В деятельности партийных органов утвердились ориентация  на  хозяйственника, технократический уклон, благодаря чему  и  в их аппарат требовались  в подавляющем большинстве технари, а не гуманитарии и творцы.

Общий отдел  вместе  с отраслевыми отделами обкома начинает борьбу  за утверждение политической направленности партийных решений, за разделение при  этом  функций с советскими и хозяйственными органами, за резкое сокращение «толкаческих» писем в обком, например по  вопросам строительства, различных поставок, транспортных перевозок. Такие  документы,  как  правило,  стали   возвращаться  авторам. В  результате партийный  аппарат  стал  меньше  втягиваться в многолетнюю переписку по  хозяйственным делам.

Многие мысли общего отдела  того времени были  созвучны по тональности той дискуссии по проблемам перестройки, которая через год состоялась на XIX Всесоюзной партийной конференции летом  1988 года.  Набатом прозвучала на этой  конференции речь редактора газеты  «Известия» И. Д. Лаптева:

«…партия во  многом подменила  собой  и  государственные,  и советские, и другие организации и взяла на  себя  их функции. А одновременно взяла и все претензии трудящихся  к этим государственным, советским, хозяйственным, общественным  и  прочим организациям,  позволив им  спокойно устроиться за своей спиной, свыкнуться с тем, что сами они  ничего не решают, а значит, и спрос  с них  соответствующий, что   по  каждому пункту  им  надо   ждать указаний.

…И  вот  сегодня мы наконец-то сказали: партия больше не   может  выполнять  эту   универсальную,  безграничную роль,  которую вообще никогда ни одна  организация не сможет  выполнить. Мы  сказали, что  каждый должен заниматься сегодня своим делом и отвечать за  него». Продолжая,  И. Д. Лаптев  сказал о  предназначении партии в  новых условиях в его ленинском понимании: «Она станет подлинным  духовным лидером общества» .

Конференция  действительно стала  обнадеживающим светом  в конце неизвестного, не  имеющего конца тоннеля под названием  «перестройка». Партия,  вернее, ее  Центральный комитет, повела страну на этот, казалось, спасительный свет — путь к лучшей  жизни. Однако свет тот по мере  приближения к нему  рассеивался все  больше и больше, встречая нарастающие  проблемы во всех общественных сферах, пока  не погас вовсе.  Погас  для  судьбы  нашего государства и  его  социалистического выбора.

До  этого  печального для  большинства  советских граждан исхода   «демократических» преобразований  оставалось  еще целых  три года, насыщенных ожесточенной политической борьбой, порой полярным противостоянием местных партийных  комитетов и  Центра по  принципиальным вопросам будущего  КПСС.

Теперь уже  гораздо  более  отчетливо видны факты умышленной и  неумышленной непоследовательности в действиях ЦК  и М.С.  Горбачева, приведших к предательству интересов коммунистов. Плохую  услугу оказал и известный менталитет русского человека, связанный с большой, а в случае  с перестройкой — фатальной  зависимостью страны от  ее  высшего руководства. Начиная с сентенции: «Барин приедет — он рассудит»,  до безграничной веры  в царя.  По  мнению некоторых авторов, нашлись умные  люди,  которые посоветовали Р. Рейгану, бывшему в тот период президентом США, использовать эту зависимость в антисоветских целях.

Не  разобравшись с  прошлым, не  имея  должной опоры в настоящем, партия устремилась в будущее  без  основательно проработанных ориентиров. Не претендуя на сколько-нибудь весомые, тем более  научные выводы, позволю себе  с высоты занимаемого в тот период положения в Смольном поделиться некоторыми наблюдениями за развитием обстановки, которая сложилась в  партии и  стране   после   ХIХ  партконференции, явившейся во  всех  отношениях определяющим рубежом для перестроечных реформаций.

Как  известно, конференция приняла семь  резолюций, направленных на  реформирование практически всех  сторон жизни советского общества. Через   демократизацию, эконо- мическую реформу и преобразование политической системы, как  заявил М. С. Горбачев на  закрытии конференции,  перестройка должна стать  необратимой, привести к  новому, гуманному  и  демократическому облику   социализма.  И  большинство коммунистов тогда поверили в эти благие  намерения генсека, не  почувствовали в них  скрытого внутреннего подтекста, который вскоре был  реализован и  о  котором через десять  лет Горбачев скажет  открыто.

В главной резолюции конференции  о задачах  по  углублению  перестройки отмечалось, что в последние годы  приостановлено сползание страны к  экономическому и  социально- политическому кризису. Начался процесс оздоровления экономики, ее поворот к удовлетворению насущных потребностей людей.  Однако коренного перелома в экономическом, социальном и  культурном развитии  не  произошло. Оставалось  сложным финансовое положение страны.

Далее  в резолюции будущие  успехи  радикальной экономической реформы (а  она  должна была  быть  в большей своей части  завершена в 1990 году) тесно  увязывались с кардинальными преобразованиями политической системы, которые выдвигались на первый план.  Ключевое значение при этом  имело  устанавливаемое разграничение функций партийных и государственных органов и возрождение полновластия Советов снизу  доверху.  В этой  связи  намечалась перестройка высшей  власти  в государстве, предусматривающая созыв  съездов народных депутатов СССР, деятельность на регулярной основе двухпалатного Верховного Совета, учреждение поста  председателя Верховного Совета.

Вторая  резолюция конференции «О демократизации советского  общества и реформе политической системы» указала на необходимость передачи на рассмотрение и решение Советов всех важных  вопросов государственной, хозяйственной и социально-культурной жизни. Было  высказано требование отказаться от подмены партийными комитетами государственных и хозяйственных органов, исключить принятие партийных решений, содержащих прямые указания в их адрес, строго придерживаться принципа: свой  политический курс  КПСС проводит  через  коммунистов, работающих в различных сферах жизни общества.

В резолюции придавалось большое значение демократизации  в деятельности первичных партийных организаций. Речь шла  о повышении их самостоятельности, избавлении от мелочной регламентации сверху, укреплении авторитета выборных  партийных органов, секретарей первичек, создании условий, стимулирующих их работу, преодолении пассивности части  коммунистов.

Был  затронут и такой  важный вопрос, как  прием в КПСС новых  членов. Наконец-то спустя  15 лет, как  я впервые столкнулся с этой  проблемой, было  заявлено, что надо  решительно покончить с регулированием пополнения партийных рядов путем  «разнарядки», нередко создающей искусственные препятствия для приема в партию передовых, инициативных людей.  При  этом  следует  объективно учитывать мнение трудового  коллектива,  обсуждать вопросы о  приеме на  открытых партийных собраниях.

Отмечена недопустимость подмены партийным аппаратом выборных органов, когда  роль  коммунистов сводится к присутствию на собраниях и голосованию за списки предложенных  кандидатов и готовые проекты резолюций.

Обращалось внимание  на  необходимость  регулярных отчетов  бюро  райкомов, горкомов, обкомов партии перед  своими   комитетами,  а  парткомов  и  партийных  бюро — перед первичными  и  цеховыми организациями.  Была   поставлена задача  при  выборах членов и секретарей всех партийных комитетов — вплоть  до ЦК  КПСС — обеспечивать широкое обсуждение кандидатур и тайное голосование, возможность включения в избирательные бюллетени большего числа  кандидатов, чем  имеется мандатов.

Полную картину дальнейших перестроечных преобразований  дополнили резолюции ХIХ партконференции «О борьбе  с бюрократизмом», «О межнациональных отношениях», «О гласности»  и «О правовой реформе». А точку в этом  поставила резолюция «О некоторых неотложных мерах  по практическому осуществлению  реформы  политической  системы  страны». В ней  предписывалось уже в 1988 году провести отчетно-выборную  кампанию в партийных организациях, руководствуясь решениями конференции о реформе политической системы, демократизации  жизни  партии.  Требовалось до  конца года осуществить реорганизацию партийного аппарата, внести необходимые изменения в его структуру  с учетом  принятых решений о разделении функций между партией и Советами.

Конференция  высказалась за  внесение на  рассмотрение очередной сессии Верховного Совета СССР проектов законодательных актов по перестройке советских органов, за необходимые дополнения и изменения в Конституции СССР, а также за организацию выборов и проведение Съезда  народных депутатов  в апреле 1989 года,  на  котором намечалось образовать новые органы государственной власти. Выборы в республиканские  и местные Советы и формирование на этой  основе руководящих советских органов в республиках, областях, городах, районах планировались на осень  1989 года.

Реализация решений ХIХ партконференции началась безотлагательно. Причем прежде  всего  в сфере  реформирования самой партии, демократизации общества. Уже в июле 1988 года пленум ЦК  постановил осуществить до конца года реорганизацию аппарата партийных органов, перестроив его структуру в соответствии с функциями партии в современных условиях.

В Ленинградской областной партийной организации, действовавшей на территории крупнейшего индустриального региона  страны, было  упразднено семь  отраслевых отделов  обкома   и  восемь   отделов   Ленинградского горкома. При   этом партийный аппарат сократился почти  на  100 человек. В горкомах  и  райкомах партии ликвидировались промышленно- транспортные и  сельскохозяйственные  отделы, правда, при сохранении общей численности работников этих  комитетов.



Дни  Ленинграда в Турку.

Председатель Ленгорисполкома В. Я. Ходырев и мэр  Турку Юхани  Леппя подписывают итоговые документы. За  ними  стоят члены  ленинградской делегации (слева направо): Ю. И. Блохин, О. П. Аксенов и В. Б. Томашевский.  Ноябрь 1989  г.

Да, реорганизованная структура аппарата партийных органов  отражала новый подход  к стилю  их работы. Исключались дублирование и подмена советских органов, предполагалось внедрение партийно-политических методов руководства в деятельности  аппарата.  Но  не  слишком ли  резко, поспешно произошел этот  переход? В Ленинградском горкоме партии, например, после  него  остались только  три  отдела:  организационно-партийной и кадровой работы, идеологической работы, общий и партийная комиссия. Все они,  судя по их названиям, к  социально-экономическим  проблемам Ленинграда теперь  прямого отношения не имели. А значит, основные заботы  по развитию этого  мегаполиса ложились по существу  на плечи   Ленгорисполкома, то  есть  на  плечи   его  председателя Владимира Яковлевича Ходырева.

Знаком с  Владимиром Яковлевичем не  понаслышке, так как  имел  честь  тесно  взаимодействовать с ним  по служебной линии в годы  перестройки и в последующий период, дважды выезжал в составе делегаций Ленинграда, которые он возглавлял, в ответственные зарубежные командировки. Он — великолепный руководитель и организатор, обладающий огромным опытом и энергией, исключительной порядочностью. Уверен, исполком Ленсовета во главе с В. Я. Ходыревым мог достойно принять от обкома и горкома партии эстафету непосредственного  руководства социально-экономическим развитием города.  Однако для  этого  требовалось реформирование  и  самих советских  органов,  укрепление  их  аппарата — требовалось время.

 

e-max.it, posizionamento sui motori

Случайное изображение - ВИДЫ ПЕТЕРБУРГА

zimny_kanavka.jpg