ГЛАВА VI
ОВЛАДЕВАЯ ПАРТИЙНОЙ НАУКОЙ
В июле 1973 года мне было предложено перейти на работу в Петроградский райком партии в качестве инструктора идеологического отдела. Возраст мой был тогда невелик — всего двадцать девять неполных лет, да и партийный стаж я имел небольшой. Тем не менее принял это предложение. За плечами была уже серьезная школа горкома комсомола, где осуществлялось тесное взаимодействие с партийным аппаратом областного и городского комитетов партии, наглядно чувствовались стиль и методы их работы.
В райкоме партии, который возглавлял первый секретарь Анатолий Николаевич Герасимов, очень компетентный, волевой, яркий как личность руководитель, мне поручили курировать достаточно сложные в постановке идеологической работы организации. Среди них — уже хорошо знакомые высшие учебные заведения: ЛЭТИ имени В. И. Ульянова (Ленина), ЛИТМО, 1-й Медицинский институт имени академика И. П. Павлова и Химико-фармацевтический институт. Здесь же были учреждения культуры (киностудия «Ленфильм», Театр имени Ленинского комсомола, зоопарк) и медицины (в том числе Институт экспериментальной медицины, ВНИИ гриппа, НИИ эпидемиологии и микробиологии имени Пастера).
Вникнуть в суть дел и настроения в таких крупных и важных для района и своих отраслей коллективах было непросто. А ведь еще нередко райкому требовалось вносить предложения и о путях их развития. Заниматься этим теперь мне приходилось вместе с коллегами при ведущей роли руководства райкома постоянно.
Одновременно осваивал азы организационно-партийной работы. Образно говоря, подобно молодому начинающему автомобилисту, осторожно овладевал рычагами управления обоюдоострым механизмом — механизмом обеспечения партийного влияния в подопечных организациях. Как правильно расставить коммунистов и добиться их ведущей роли на местах? В каких случаях возможно использование уставного права контроля деятельности администрации? Даже разобравшись во всем этом, выработав свою точку зрения на положение дел и перспективу, надо было соотнести ее с мнениями различных групп членов партии, аппарата обкома и горкома, соответствующих министерств и ведомств, которые часто расходились и бывали просто противоположными.
Особо «ювелирным» требовалось влияние райкома на творческие коллективы, в первую очередь на знаковый не только для района, но и для города, и для всей страны коллектив киностудии «Ленфильм». История этой старейшей кинофабрики берет начало в 1917 году, когда в Петрограде был создан Киноподотдел внешкольного отдела Государственной комиссии по просвещению.
В 1973—1975 годах и позднее — в 80-х годах, будучи помощником первого секретаря обкома партии, мне довелось многократно участвовать в заседаниях художественного совета киностудии при принятии новых художественных фильмов, а также при их просмотре в стенах Смольного и видеть, как мнения по ним официальных лиц расходились между собой и с точкой зрения творческих работников.
Партийные руководители чаще всего стремились к тому, чтобы советская действительность была показана в лучших красках, а некоторых художников тянуло даже не просто к нехарактерным реалиям, а к натурализму, подчас с элементами поп-арта. Допускаю, что на уровне Смольного могли делаться достаточно резкие оценки таких эпизодов. Но они звучали, как правило, в адрес дирекции и парткома киностудии. С режиссерами разговор всегда шел в уважительной, тактичной форме.
Общаясь с творческими работниками, выходя на трибуну собраний коммунистов художественных объединений киностудии, я всегда отчетливо осознавал, что именно здесь, в этих стенах созданы такие фильмы-шедевры, как «Чапаев», кинотрилогия о Максиме. Здесь еще в 20—30-е годы творили великие мастера: Ф. М. Эрмлер, Л. З. Трауберг, Г. Н. и С. Д. Васильевы, С. И. Юткевич, Г. М. Козинцев. А передо мной находились их ученики и последователи.
Это прежде всего И. Е. Хейфиц, народный артист СССР, Герой Социалистического Труда. Он создал такие великолепные ленты, как «Депутат Балтики», «Член правительства», «Большая семья», «Дело Румянцева», «Дорогой мой человек», «Дама с собачкой», «Ася», «Единственная».
Это и активно творившая тогда плеяда известных режиссеров, фильмы которых стали событиями в отечественном кинематографе. Среди них — М. И. Ершов («Родная кровь», «На пути в Берлин», «Дожить до рассвета», «Блокада»), В. В. Мельников («Начальник Чукотки», «Семь невест ефрейтора Збруева», «Здравствуй и прощай», «Ксения, любимая жена Федора»), Г. А. Панфилов («Начало», «В огне брода нет»), С. Г. Микаэлян («Иду на грозу», «Премия», «Влюблен по собственному желанию»), И. А. Авербах («Монолог», «Чужие письма»), В. И. Трегубович («Старые стены», «Доверие»), Д. К. Асанова («Не болит голова у дятла», «Ключ без права передачи», «Пацаны»), С. Д. Аранович («…И другие официальные лица», «Торпедоносцы»), В. Ф. Соколов («Здесь наш дом»), И. Ф. Масленников, будущий секретарь парткома «Ленфильма» («Зимняя вишня», многосерийный фильм о Шерлоке Холмсе).
Ответственность за каждое слово, сказанное при такой аудитории, была огромной, а отклики приходили в райком зачастую раньше, чем я возвращался на свое рабочее место. Но и положительная оценка руководства воистину окрыляла, придавала уверенности.
Принципиально важным для каждой первичной партийной организации являлось рассмотрение отчета ее руководителей на заседании бюро районного комитета КПСС. Подготовка отчета велась обычно с особой тщательностью, с участием опытных функционеров, специалистов, ученых и длилась от одного до двух месяцев. Она всегда была значительным и волнующим событием для курирующего инструктора, проверкой его состоятельности.
В этой связи я с глубочайшей благодарностью вспоминаю ту помощь, которую мне оказывала заведующая идеологическим отделом райкома Валентина Ильинична Серова. Внешне она легко, но одновременно очень профессионально вникала в сложные ситуации в трудовых коллективах и партийных организациях. И что было очень важно, делала точные и выверенные выводы о путях усиления влияния коммунистов на том или ином участке работы. Когда я приходил советоваться к Валентине Ильиничне, всегда в ответ следовали убедительные и взвешенные рекомендации, являвшиеся для меня тогда своеобразным партийным ликбезом.
С заведующей идеологическим отделом Петроградского райкома КПСС В. И. Серовой на открытии районной выставки художественного творчества. 1973 г.
Так получилось, что первым крупным вопросом, который мне было поручено подготовить на заседание бюро райкома, стал отчет о работе парткома киностудии «Ленфильм». Авторитетная комиссия предельно внимательно разбиралась с состоянием дел в каждом творческом объединении художественных фильмов (всего их насчитывалось три, позднее появилось объединение телевизионных фильмов), с результатами творчества каждого режиссера-коммуниста. Отмечались факты отсутствия взыскательности при оценке худсоветом студии новых кинолент.
Концентрированные итоги работы комиссии и ее рекомендации на заседании доверили, по сложившейся в райкоме практике, доложить мне, как куратору «Ленфильма». Окончательная оценка деятельности парткома киностудии выкристаллизовалась после всестороннего обсуждения доклада его секретаря И. А. Румянцевой всеми членами бюро и представителями обкома и горкома партии. Большим удовлетворением для меня стало то, что эта оценка была воспринята в коллективе «Ленфильма» объективной и правильной, а принятое решение — полезным.
После этого заседания бюро райкома я попал в поле зрения руководителей сферы культуры в Смольном и вскоре получил предложение возглавить партийный комитет «Ленфильма». Веских причин для отказа от этого предложения у меня не было. Но у руководства райкома были другие виды на мою перспективу, и они взяли верх.
В декабре 1975 года я был утвержден заместителем заведующего организационным отделом райкома. На мое место в идеологическом отделе пришел новый, хорошо подготовленный сотрудник А. А. Голутва, который в конце своей партийной карьеры стал директором киностудии «Ленфильм», а потом — председателем Госкино, первым заместителем министра культуры Российской Федерации.
До этой важной перемены мне довелось готовить для рассмотрения на заседании бюро райкома еще один значимый для района вопрос: о работе партийной организации ВНИИ гриппа. Коллектив этого института, расколовшийся на несколько групп научных работников, противоположных по своим взглядам на положение дел в нем, длительное время лихорадило. В райком поступали многочисленные письма, свидетельствующие о неправильной организации научного процесса директором института и его злоупотреблениях своим служебным положением.
Многих возмущало, например, что он создал и сам возглавил отдел, который контролировал результаты научных исследований всех подразделений института, и, естественно, автоматически становился соавтором практически всех трудов коллектива. Сложность состояла и в том, что точки зрения вышестоящих партийных органов на причины конфликтной ситуации в институте существенно расходились.
Чтобы разобраться в проблеме, мне вместе с членами комиссии пришлось неоднократно побывать в коллективе, на партийных собраниях и заседаниях партбюро института. В нем были проведены специальные социологические исследования. Тщательно изучалась законность действий директора. Но страсти продолжали накаляться и достигли своего апогея на последнем перед заседанием бюро райкома партийном собрании института. Каждый последующий выступающий на нем в чем-то опровергал предыдущего.
Я намерен был взять слово, чтобы расставить акценты в деятельности партийной организации, а также довести до присутствующих результаты социологических исследований, свидетельствовавшие о серьезных недостатках в работе партбюро института в осуществлении права контроля деятельности администрации. На трибуну вышел только двадцать первым и был далеко не последним выступившим на этом бурном и хорошо запомнившемся мне собрании. Закончилось оно поздно вечером.
Утром, придя на работу, я был сразу же приглашен для доклада к первому секретарю райкома А. Н. Герасимову — одному из самых ярких и авторитетных первых лиц на моей памяти в районном партийном звене города. Он сообщил, что в обком партии уже поступила стенограмма вчерашнего партийного собрания во ВНИИ гриппа. По его словам, в Смольном не все заинтересованные лица разделяли нашу твердую позицию в отношении ситуации в институте. Мое же выступление Анатолий Николаевич оценил как соответствующее точке зрения райкома.
Вскоре бюро райкома рассмотрело отчет партийной организации ВНИИ гриппа. В его заседании участвовали ответственные работники обкома и горкома партии, заместитель министра здравоохранения СССР. Состоялось всестороннее и заинтересованное обсуждение проблемы. Оказалось, что единства в ее понимании у членов бюро райкома тоже нет. С перевесом в один голос победила все же точка зрения комиссии, готовившей вопрос к рассмотрению и отражавшей взгляд А. Н. Герасимова и нашего отдела.
В принятом постановлении, кроме понятных указаний в адрес партийной организации института, было решено обратиться в Минздрав СССР с просьбой об укреплении руководства ВНИИ гриппа. За реализацию этого решения предстояло еще полгода бороться, но директор-волюнтарист со своей должности был снят. Ситуация в институте стабилизировалась.
Команда Петроградского райкома КПСС по баскетболу.
Четвертый слева — О. П. Аксенов
Мне кажется, это можно отнести к хорошим примерам положительного влияния райкома того времени на состояние дел в трудовых коллективах, проявления при этом принципиального и государственного подхода.
В конце 1975 года, как уже говорилось выше, я приступил к работе в организационном отделе райкома, впервые поднявшись до уровня руководящего звена в партийном аппарате. Заведующим отделом тогда был Николай Иванович Викторов — великий дока в организационно-партийных делах. Именно в общении с ним закладывались во мне те обязательные основы подготовки партийного работника, без которых было бы невозможным дальнейшее успешное продвижение по служебной лестнице. До сих пор мы поддерживаем с Николаем Ивановичем добрые товарищеские отношения.
Теперь круг решаемых задач значительно расширился. В него вошли вопросы повышения боевитости партийных организаций, отбора в КПСС, курирования деятельности правоохранительных органов района (прокуратуры, РУВД, отдела КГБ) и райкома ВЛКСМ.
В этот период судьба свела меня со многими замечательными людьми, талантливыми руководителями. Некоторые из них сегодня стали крупными государственными деятелями. Это Евгений Алексеевич Муров — ныне директор Федеральной службы охраны Российской Федерации, а в 70-х годах — сотрудник Петроградского районного отдела КГБ. С удовольствием отмечаю, что здесь я вновь встретился с Валентиной Ивановной Матвиенко — одной из ярчайших звезд на сегодняшнем российском политическом небосклоне, тогда возглавлявшей районный комитет комсомола. По долгу службы я участвовал во всех наиболее важных комсомольских мероприятиях района, даже в туристских слетах. Имел возможность общаться с Валентиной Ивановной в официальной и неофициальной обстановке. И отчетливо понимал: впереди у этого незаурядного по своим деловым и личным качествам человека большое будущее.
В. И. Матвиенко
Пожалуй, главным в моей работе того времени было обеспечение качественного нового пополнения партийных рядов. Делалось это на плановой основе. На очередной год в район сверху спускались контрольные показатели роста районной партийной организации в целом и по каждой социальной категории отдельно. К концу отчетного года ни один из этих показателей не мог быть не выполнен. Причем не могло быть и перевыполнения. Горком следил за этим очень строго и ежемесячно. Если даже в долях процента были какие-либо отклонения, мне, как куратору этого направления работы, следовало весьма серьезное внушение. Никакие обещания исправить положение в будущем, по итогам года, не принимались всерьез.
Приоритетное значение придавалось приему в КПСС рабочих. Как известно, структура, например, городской парторганизации должна была соответствовать социальной структуре жителей города. Естественно, наибольшую нагрузку по отбору в партию рабочих несли такие районы с большим числом производственных, прежде всего промышленных, коллективов, как Кировский, Калининский, Невский. Но и нашему Петроградскому району, где имелось значительное количество научных, исследовательских, медицинских, учебных и творческих организаций, доставалась, как нам казалось, запредельная нагрузка по приему рабочего класса.
Полноценные резервы в этом отношении были, по существу, исчерпаны. Мы искали возможности, чтобы нам засчитали рабочими лаборантов, контролеров. Помню, как на заседании бюро райкома принимали кандидатами в члены партии совсем юных девчат в коротких юбочках с предприятий легкой промышленности. Они в комсомол-то вступили всего год-два назад, не имели каких-либо устоявшихся жизненных принципов. Да и в Ленинград приехали в большинстве своем по вербовке из других областей. Чему ж тут было удивляться, когда через год они той же группой появились вновь в райкоме после прохождения кандидатского стажа и дружно заявили, что отказываются вступать в партию, так как вышли замуж и мужья запрещают им ходить на партсобрания.
В то же время для интеллигенции (инженеров, ученых, преподавателей, творческих работников) при вступлении в партию были существенные количественные ограничения. Желающих много, а плановые квоты — минимальны. В результате возникало пресловутое понятие «очереди» со всеми его издержками. Вплоть до того, когда в партию принимался не тот, кто ей нужен, а тот, кто угоден кому-то в ней.
При интенсивном общем росте партийных рядов в последующее десятилетие (КПСС увеличилась почти на 3 миллиона человек и составила к 1988 году около 19 миллионов членов и кандидатов в члены партии) отмеченные выше процессы привели к рыхлости, серьезным перекосам в качественном состоянии партии. Это, безусловно, снизило ее влияние на массы и стало, на мой взгляд, одной из причин резкого падения авторитета коммунистов в стране к концу 1980-х годов.
Работа в районном партийном звене позволила мне своевременно приобрести бесценный опыт аппаратной деятельности. Имеется в виду плановость в организаторской работе, контроль исполнения намеченных и порученных дел, опора на широкий актив, умение сосредоточить его усилия на решении конкретных задач. Важным было и формирование высокой требовательности к себе, к своей профессиональной подготовке.
Вспоминаю, что при первой встрече в райкоме с первым секретарем Анатолием Николаевичем Герасимовым он спросил меня: «Сможешь работать, засучив рукава, не жалея сил?» Естественно, я ответил утвердительно — посчитал, что сказано это было для красного словца. Однако будущее показало: сам он работал именно так и требовал такого же отношения к делу и от нас.
Надо было видеть, как Анатолий Николаевич готовил свои доклады и выступления. Всегда без пиджака. Действительно, засучив рукава сорочки. Воротник ее расстегнут, галстук — через плечо. Вызывал к себе по мере необходимости (часто до позднего вечера) соответствующих сотрудников с проектами текстов. Правил их, возвращал с конкретными указаниями. Сначала добивался точного отражения сути вопроса. Потом требовал сократить текст до необходимого ему объема, сохранив суть изложенного. И когда тот или иной материал звучал на конференции, пленуме, совещании, мы с удовлетворением отмечали: это было убедительно и попадало в цель.
Вообще требования к качеству подготовки любых документов в райкоме были очень высокими. Пожалуй, нигде на дальнейшем моем партийном пути я такого не встречал. Припоминаю лишь один случай нарекания вышестоящего органа в этом отношении. В 1973 году нам было возвращено представление широко известного актера С. Н. Филиппова к присвоению ему почетного звания «Народный артист РСФСР» за исполнение им роли Кисы Воробьянинова в кинофильме «Двенадцать стульев».
Причина крылась в небольших отступлениях от правил оформления такого рода документов. Я их сам не готовил, так как только что пришел на работу в райком. Но виза моя на них стояла. Выволочку, и очень серьезную, я получил за это от самого первого секретаря. И усвоил навсегда: мелочей в подготовке любых официальных документов нет. Вся выходящая из партийного комитета корреспонденция должна быть безупречной по содержанию и оформлению.
