Ничего другого, заслуживающего внимания в связи с по­иском, который вел Сергей, в архивах он не нашел. Материалов для выдвижения какой-либо серьезной версии было явно недоста­точно. Более того, получив ответ на свой запрос из ОВИРа ( Отдел виз и регистраций), - зап­рос этот Сергей сделал скорее автоматически, для соблюдения формальности, - он с удивлением узнал, что Михаил Петрович уже более двух лет добивается разрешения на выезд из СССР по приглашению своих многочисленных родственников, вдруг объявившихся у него в других странах.

Космополитизм Михаила Петровича проявился весьма своеобразно, ибо он последовательно запросил визы в Из­раиль, Францию и Германию, поочередно выдавая себя то за ев­рея, то за француза, то за немца, в зависимости от того, какую конъюнктуру он считал выгоднее. В другой раз Сергей, видимо, посмеялся бы над выкрутасами Михаила Петровича, однако сейчас эти данные привели его в невеселое настроение. Практика по­казывала, что «отказники» в восьмидесятые годы избегали выхода на спецслужбы, дабы не скомпрометировать идею выезда еще и неблаговидной шпионской деятельностью. Единственное, на что обратил внимание Сергей, это резкая активность Годеса в ноябре 1983 года. Если до этого он два года добивался выезда "ни шатко, ни валко", то есть по существу никак не добивался, лишь пода­вая каждые полгода заявления, то в начале ноября он разразился целыми пачками заявлений во все возможные в таких случаях инстан­ции: в ЦК КПСС, МВД СССР, ОВИР ленинградский и центральный.

Сергей уже подумывал, что, наверное, Годеса придется отбросить, но, подчиняясь профессиональной дисциплине, решил все-же связаться с подразделением, которое обслуживало институт, где работал последние пятнадцать лет Михаил Петрович. Уже после первого короткого телефонного разговора с тамошним оперативником мнение Сергея о Михаиле Петровиче изменилось настолько, что он буквально "рванул", как говорится, с места в карьер, чтобы лично ознакомиться с «институтскими» материалами.

Суть вопроса коротко сводилась к следующему. Когда Михаил Петрович в первый раз запросил разрешение на выезд из страны, оно тогда ему было дано, ибо официальные данные, подготовлен­ные его начальником отдела в институте, свидетельствовали, что Михаил Петрович чист "аки агнец", и к государственным секре­там по роду работы отношение имел лишь косвенное, да и то, что он мог узнать, давно уже противнику известно. Учитывалось, что Михаил Петрович был не первым сотрудником института, покинувшим Советский Союз ради благополучия на «земле обетованной».

Благонадежность Михаила Петровича считалась столь прочной, что его даже не попросили уволиться, как это было принято в подобных случаях. Рассудили, дескать, нужно же человеку как-то существо­вать, да и срок ему понадобится небольшой, чтобы сог­ласовать все оставшиеся формальности. Жена с ним ехать отказа­лась, детей они не нажили, а матушка, благодаря которой он вдруг оказался обладателем изрядного количества родственников "за бугром", тихо скончалась, не выдержав гонки за выезд и оставив Михаилу Петровичу небольшое наследство в виде несколь­ких картин и предметов антиквариата, что могли бы заинтересо­вать энергичных любителей старины. Не для аукциона "Сотби", понятно, но и не совсем уж мелочь, на первое время должно хва­тить.

И все бы сложилось для Михаила Петровича хорошо, если бы не "повышенная" бдительность одной молодой женщины, поступившей в Первый отдел института недавно, и с исключительной добросовестностью относившейся к своему делу. Людмила Васильевна Тимофеева сказала оператив­ному работнику , что начальник отдела, где работал Михаил Петрович , регулярно брал большое коли­чество отчетов по проблеме "Север". И хотя он по положению имел отношение и доступ к этим документам, но Людмила Василь­евна решила, что уж слишком много для одного человека томов, ведь не может же он со всеми сразу работать, а значит и нечего их таскать туда-сюда. Оперра­ботник, тоже сотрудник молодой, Володя Петров, собственно и пришел, чтобы познакомиться с Людмилой Васильевной, провести с ней инструктаж, рассказать кое-что о происках спецслужб, а Люд­мила Васильевна возьми и поведай ему об этих отчетах.

Рассказывая обо всем этом Сергею, Володя Петров как бы подшучивал над собой: посчитав тогда, что информа­ция эта внимания не заслуживает. Он, конечно, ничего такого Людмиле Васильевне не сказал, даже поблагодарил ее за наблюдатель­ность. Если бы не его шеф - Александр Викторович Петровский, Володя о этом разговоре в Первом отделе скоро бы и забыл. Но Александр Викторович оценил информацию более бдительно и попросил Володю проверить, для чего понадобились отчеты по "Северу".